Водораздел проходит между паразитами и тружениками.

https://vakomi.livejournal.com/14111735.html

 

 

 

                                            А. Жданов

Антикургинян – 2

Сергей Кургинян пожалуй первый из российских политиков и лидеров общественных движений всерьёз заговорил о том, что кроме физической стороны жизни есть ещё её метафизическая сторона. Причем, не поняв сути второй, невозможно осознанно действовать и в первой.

 Это хорошая новость. А плохая в том, что он тут же и начал изобретать свой собственный вариант метафизической картины мира. Причём, делает он это с потрясающей лёгкостью (чтобы не сказать с легкомысленностью).

У Кургиняна есть цель – философски обосновать необходимость предельной мобилизации человеческих сил в борьбе за то, что он называет «Красной весной», «СССР-2.0», «Сверхмодерном» и пр. А дальше происходит то, что часто происходит со «сверх-увлеченными» людьми – не цель выводится из философии, а философия сочиняется под цель уже пленившую душу. По-человечески здесь всё понятно, но к истине это не имеет никакого отношения.

Чтобы не перегружать текст не буду говорить о моментах, когда Кургинян под метафизикой понимает всего лишь расширение пределов физики (мир 4-х пространственных измерений). Это конечно «ляпа», но не в ней суть. Собственно метафизики он тоже касается и именно тут его главные «ляпы».

Вообще, самый подходящей философией для внушения на профанном уровне мысли о необходимости немедленной всеобщей «мобилизации» является, пожалуй что, классический дуализм. В дуализме мир представляется как арена извечной борьбы двух равномощных но противоположно направленных сил – Добра и Зла, Света и Тьмы. Именно при такой модели соблазнительно заявить, что мир людей (обладающих свободой воли) является независимой 3-й силой, которая и должна решить исход схватки. Мол, всё зависит от нас – «маленьких, но гордых птичек!» Надо только мобилизоваться.

Кургинян предсказуемо ступает именно на этот путь. В своей статье «Мост через пропасть» (газета «Суть времени» № 188 от 26.07.16 и №189 от 03.08.16) он пишет:

«…этот реальный мир является малой гирей на чаше колеблющихся весов борьбы между предельным мраком и предельным светом».

 Борьбу мира людей за победу «Света» над «Мраком» он называет «Красной метафизикой».

Красиво, конечно, (с точки зрения режиссёра театра), но надо бы Кургиняну знать, что с философской точки зрения классический дуализм невозможен даже чисто теоретически. «Абсолют небытия» (а именно он понимается под «Предельным мраком») в принципе не может быть какой-либо сущностью, потому что для того чтобы быть ею ему необходимо обладать бытием хотя бы себя самого. Но в этом случае он уже не «Абсолют небытия». Точно так же и гипотетический антипод Добра и Любви – «Абсолют зла» (направляющий всё к смерти) сам не может существовать без любви хотя бы к себе самому. Но обладая хотя бы этой любовью, он уже не «Абсолют зла».

Бытие (Жизнь), Добро (Любовь), Красота и Истина могут прекрасно существовать без своих антиподов – Смерти, Зла, Уродства и Лжи, а вот эти антиподы самостоятельного бытия иметь не могут, так же как тело может существовать без болезни, а болезнь без тела – нет.

Этот простой и ясный аргумент совершенно сокрушителен для дуализма, но Кургинян то ли с ним не знаком, толи не хочет с ним считаться. Вместо этого он пытается нащупать опору для своей «дуалистической ориентации» в смутных и никому пока что не понятных понятиях. Например, опереться на гипотетически, вводимые некоторыми современными физиками, понятия «темная материя» и «темная энергия», или на введённый Фрейдом термин «танатос», или на понятие «превращенные формы», введённое К. Марксом (передача «Суть времени-35»).

Общая логика его примерно такова: все, кто стремился к монизму, т.е. объяснению мира на основе какого-либо единого принципа (будь то в физике, психологии или социологии), рано или поздно приходили к пониманию того, что есть ещё что-то кроме вводимого ими «Единого». И это был их шаг к дуализму.

Однако сказанное, как это, к сожалению, часто бывает у Кургиняна, лишь похоже на правду.

О гипотетических «черной материи» и «черной энергии» вообще ничего определенного сказать нельзя. Эта гипотеза родилась как следствие неудавшейся попытки Эйнштейна создать единую теорию «Всего-Всего» (выводя всё из единого принципа кривизны пространства времени) и, в конечном счёте, введения им в эту свою теорию дополнительных постулатов («пресловутого лямбда-члена»). Этот шаг Эйнштейна трактуется как признание им того, что «есть ещё что-то другое», кроме взятого им за основу единого принципа.

Но даже если Эйнштейн не ошибался, а был гениально-пророчески прав, то под этим «что-то другое» может предполагаться многое – иная форма материи-энергии, неизвестные свойства материи-энергии и (или) пространства-времени, проявление в мире Божьего присутствия (принципиально не учитываемого дотоле наукой).  Кургиняну, однако, надо не просто «что-то другое», а «что-то другое, кроме Бога» (причём равное ему по мощи, но противоположно направленное). Поэтому под эту свою «хотелку» он просто натягивает эйнштейновское «что-то», к чему сам Эйнштейн не дал ни малейшего повода.

Конечно, помогает ему в этом весьма произвольно избранный физиками эпитет «черный» («черная материя», «черная энергия») психологически вяжущийся со словом «Мрак». Назови они (физики) то же самое по-другому, скажем «лямбда-материя» и «лямбда-энергия», и Кургиняну было бы чуть труднее совершать свои мироопределяющие натяжки.

Теперь о Фрейде. Психиатр-материалист Фрейд действительно хотел вывести все движения человеческой психики из единого принципа – принципа удовольствия, названного им Эросом (греч. чувственная любовь). Но в конце-концов убедился, что человек в эти примитивные рамки не вписывается. Например, иногда он поступает вопреки «принципу удовольствия» и может добровольно пойти на страдание и даже на смерть. Тогда он решил, что кроме «Единого Эроса» есть ещё что-то, что действует противоположным образом и назвал это «что-то» - Танатосом (греч. смерть). И вот это-то расширение Фрейдом рамок своего вульгарнейшего материализма Кургинян трактует как его гениально-интуитивный шаг к дуализму. Если это не натяжка, то, что тогда такое «натяжка»?

Теперь о К. Марксе с его «превращенными формами» (так он назвал социальные структуры, форма которых противоречит их содержанию).

К. Маркс (материалист похлеще Фрейда) тоже пытался вывести все социальные процессы из единого сугубо материалистического принципа. Человека он фактически сводил к элементу производительных сил, а взаимодействие людей в обществе к производственным отношениям. Сознание человека по Марксу определяется его бытием, а бытие – принадлежностью к конкретному классу. История человеческого общества это история борьбы классов, а главные шаги истории – смена общественно-экономических формаций (феодализм, капитализм, империализм…). Последовательность и свойства формаций, как и входящих в их состав классовых структур, строго расписаны.

И вот Маркс заметил, что некоторые общественные структуры иногда действуют не так как им предписывает его классовая теория – содержание их деятельности противоречит их же форме (грубые примеры из нашей жизни: ГАИ, берущее взятки на дорогах, или бандиты, участвующие в благотворительности). Маркс назвал эти структуры «превращенными формами» и допустил, что есть «ещё что-то» (кроме классовой принадлежности) что влияет на содержание человеческой деятельности. То есть, он всего лишь навсего, как и Фрейд, признал, что реальный человек не вписывается в его грубую модель.

Ну и где тут шаг к дуалистическому пониманию мира? Шаг к признанию «чего-то другого» сверх материального (т.е. человеческой души и Бога) здесь в зародыше может быть и есть. Но чтобы увидеть в этом ещё и шаг к признанию «чего-то другого сверх Бога» надо быть, конечно, Кургиняном.

Пытается Кургинян подтянуть к своему дуализму и знаменитое второе начало термодинамики, или иначе, закон энтропии (меры беспорядка). Согласно этому закону любая закрытая система, будучи предоставлена самой себе (т.е. без воздействия извне) стремится к тепловому выравниванию-усреднению (что иногда именуют «тепловой смертью»). В более широкой трактовке этот закон гласит, что вообще любое усложнение структуры, любая неоднородность среды создается лишь внешними воздействиями, а будучи предоставлены сами себе эти созданные формы, структуры, неоднородности вновь распадаются (выравниваются с окружающей средой).

Так, дом, например, строится не сам по себе, а внешней по отношению к нему силой – строителем; будучи же предоставлен сам себе, он постепенно разрушается, и возвращается в исходную груду камней.

Вообще-то второе начало термодинамики всегда использовалось в качестве «научного» доказательства бытия Бога. Мол, если сложные (и даже очень сложные) структуры реально существуют, а согласно 2-му началу термодинамики они могут быть созданы лишь внешней по отношению к системе силой, значит эта Сила (она же Бог-созидатель) существует.

Как Кургинян притягивает этот закон к дуализму не очень понятно (он этого не поясняет), но можно предположить, судя по общему духу его идей, что он персонифицирует закон разрушения форм. Представляет его неким вселенским Разрушителем, противостоящим на равных Богу-созидателю. Этот вселенски-режиссёрский романтизм, однако, легко преодолевается простым школьным рассмотрением того как именно выравнивается (усредняется) температура в стакане воды. Температура – это мера кинетической энергии движущихся молекул. Молекулы воды в стакане постоянно сталкиваются, обмениваясь энергией. Естественно, что если никто извне не будет доливать в этот стакан кипятка, то через какое-то время энергия всех молекул воды в стакане станет примерно одинаковой, т.е. температура среды выровняется. Ну и где тут место для персонифицированного Вселенского Разрушителя? Кургинян натягивает, натягивает и натягивает…

Всё это, однако, пока предисловие. А весь этот разговор о кургиняновском дуализме затеян лишь потому, что Кургинян не ограничивается притягиванием к своей дуалистической метафизике Эйнштейна, Фрейда и Карла Маркса (со 2-м началом термодинамики в придачу), но взялся всерьёз утверждать, что дуализм в «прикровенном» виде присутствует и в монотеистических религиях – иудаизме и христианстве (ислам, - осторожный всё же человек, - не помянул). Основанием для столь революционного заявления послужила всего лишь одна фраза из Книги Бытия Библии: «Земля же была безвидна и пуста и тьма над бездною» (Быт. 1; 2). Эту «тьму над бездною» (по-еврейски «техом») он однозначно трактует как тот самый противостоящий Богу-Творцу предвечный «Предельный мрак».

Естественно, церковный народ отреагировал отрицательно, о чём Кургинян так пишет в своей статье «Судьба гуманизма в XXI столетии»:

«Когда в своих видео выступлениях «Суть времени» я заговорил об этой тьме над бездною, она же – техом, раздался загадочный для меня вой якобы религиозных людей, утверждавших, что я этот техом то ли изобрёл, то ли навязал христианству, в котором нет ничего подобного… И пошло-поехало.

Во-первых, этот самый техом есть в книге Бытия, которая является неотъемлемой частью Ветхого Завета…

И вовсе не ваш покорный слуга начал обсуждать эту самую бездну – по-еврейски, техом. Это сделал задолго до меня один из наиболее выдающихся библеистов начала ХХ века. В связи с иступленными воплями…, мне придётся познакомить читателя и с этим библеистом и с его представлениями».

И далее Кургинян разражается фирменно темпераментным текстом  (страниц в тридцать), стараясь утопить «воющих» и «вопящих» церковников в волнах своей всеохватывающей эрудиции.

Я не знаком с «воплями», но зато ознакомился с этой его статьёй – «Судьба гуманизма в XXI столетии» (опубликовано в газете «Суть времени» № 197 от 30.09.16), и она, конечно, требует ответа.

Кургинян в обычной своей манере проводит широкий ликбез для профанов и жонглирует мнениями авторитетов, но если выжать из всего этого «сухой остаток» в виде несущих опор его «концепции», то он таков.

1.                  Упоминание «тьмы над бездной (по-еврейски «техом») в Библии конечно есть. Это самые первые строки из книги Бытия о первом дне творения: «…Земля же была безвидна и пуста и тьма над бездною…» (Быт. 1; 2).

Сразу надо сказать, что это неполное цитирование текста Библии Кургиняном явно затуманивает реальный смысл этого текста. Развёрнутый текст, повествующий о первом дне творения, звучит так: «В начале сотворил Бог небо и землю. Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною, и Дух Божий носился над водою.

И сказал Бог: да будет свет. И увидел Бог свет, что он хорош, и отделили Бог свет от тьмы. И назвал Бог свет днём, а тьму ночью…» (Быт. 1; 1-5).  

Итак, что мы видим. В начале сотворены небо и земля. Но земля вся покрыта водой, поскольку суша и море ещё не разделены. И над этой бездной воды носится Дух Божий и пока что пребывает тьма, поскольку свет тоже ещё не сотворён.

Когда же свет будет сотворён, эта тьма будет называться просто ночью (т.е. временем суток, когда не видно света). Всё понятно и довольно буднично по сравнению с буйными кургиняновскими фантазиями.

Характерно, что использованное образное выражение «Тьма над бездной» никак в Ветхом Завете не поясняется и более ни разу не встречается. Этот библейский «персонаж» не имеет далее ровным счётом никакого сюжетного продолжения.

Возможно ли такое, если эта «тьма» не просто тёмное время суток, а аж равномощное Богу и вечно противостоящее Ему предвечное существо – «Предельный мрак». И разве не «мыльный пузырь» (но размером во Вселенную) надувает неистовый Кургинян, настаивающий именно на такой трактовке?

И ведь он находит себе в этом союзников. Правда, тоже «притянутых».

2.                  Выдающийся немецкий библиист – протестант Герман Гункель (1862-1932) в 1895 году заявил, что слово «бездна», оно же – по-еврейски «техом» содержит в себе остаточные элементы вавилонской мифологии. Он настаивал на том, что Ветхий Завет вообще и Книга Бытия в частности не могли не испытать определенного влияния древневавилонской традиции, в которую были погружены.

3.                  Другой немецкий учёный-ассиролог Фридрих Делич (1813-1890) утверждал, что не только имело место взаимопроникновение ветхозаветной древневавилонской литературы, но и что всё ценное с религиозной, нравственной и культурной точки зрения Ветхий Завет наследует у Древнего Вавилона. Без знания источников Междуречья понять Библию невозможно. Рассказы о Творении, Всемирном Потопе и т.п. зависимы от вавилонских образцов. Более того, он заявил о ложности Ветхого Завета, навязанного миру евреями, отвергнувшими мудрые построения вавилонян. Правда, упомянутый  Герман Гункель оспаривал этот крайний панвавилонизм Делича.

4.                  В древних традициях (вавилонских, греческих, египетских) вопрос о Творении тесно связан с вопросом о Хаосе.

5.                  В древнегреческой традиции Хаос чаще всего рассматривается как докосмическое состояние, внутри которого зародился Космос.

Гесиод в своей «Теогонии» говорит, что «Прежде всего, возник Хаос». Вслед за ним были порождены Чёрный Мрак и Ночь.

Аристотель в своей «Физике» согласно с Гесиодом настаивает на первичности Хаоса, ибо вначале должно возникнуть место или пространство, внутри которого могут находиться вещи.

Стоики, например, Зенон Стоик (336-264 до н.э.) считает Хаос первовеществом из которого создано всё остальное.

Платон в своём «Аксиохе» устами Сократа говорит, что «…тех же, чья жизнь была истерзана злодеяниями, Эринии ведут через Тартар к Эребу и Хаосу, в обитель нечестивцев…».

Эта античная традиция связывает Хаос с полным небытием, с беспредельной ненасытностью «несущего, пожирающего сущее», с Кроносом, пожирающим своих детей.

Пифагорейцы следуя своей традиции трактовать всё через числа, связывают Хаос с некой Единицей. Так поздний пифагореец Никомах Герасский (60-120 н.э.) пишет в своих «Теолугемах арифметики»: «Коль скоро в единице заключена возможность любого числа, она… не являясь ничем отдельным в действительности (оказывается), однако, сразу всем в замысле… Она производит двойку, материю в собственном смысле, и вмещает в себя все логосы, во всём являясь производящей и наделяющей. Равным образом её именуют Хаосом, первородной стихией Гесиода, из которой – всё прочее, как из единицы. Благодаря отсутствию в единице расчлененности и раздельности, присущей любым следующим за ней числам, она зовётся смешением и слиянием, темнотой и мраком».

Итак, практически все античные философские школы признавали Хаос в качестве некой реальности, но трактовки этой реальности значительно различались. Одни (Гесиод, Аристотель) считали его зияющим всевмещающим пространством; другие (Зенон Стоик) первовеществом; третьи (Платон) – предельным всепожирающим небытием; четвёртые (стоики) – единицей не являющейся ничем отдельным, но сразу всем в замысле (т.е. некоей потенцией всего).

Сторонники трактовки Хаоса как зияющего пространства выводят слово «Хаос» от слова «Зиять»; сторонники же традиции первовещества выводят слово Хаос из слова «Лить», связывая его с некими предвечными водами.

6.                  В вавилонских верованиях бог весеннего солнца и его творческий силы Мардук, олицетворяющий собой порядок, свет и добро, побеждает богиню (или чудовище) Тиамат, олицетворяющей собой тёмные силы злого хаоса.

Тиамат – это мировой хаос солёных вод, из которых родилось всё, включая богов. Согласно шумеро-аккадскому космогоническому эпосу «Энума-Элиш», Тиамат смешала свои воды с окружающим землю мировым океаном подземных вод, именуемым Абзу. В вавилонской мифологии Тиамат изображается в виде дракона или гидры с семью головами. Мардук убил Тиамат и из её тела создал небо и землю.

7.                  Немецкий психолог виднейший ученик Карла Юнга – Эрих Нойман (1905-1960) в своей книге «Великая мать» пишет, анализируя архетип «Великой матери» в обрядах, мифах и символах раннего человека:

«Добрая мать – это вода, которая лелеет зародыш; в качестве Ужасной Матери она – губительные воды засасывающих глубин, наводнение и воды пучины. Раскопки древнего Угарита (Сирия) сделали Астарту, Владычицу Моря, настолько же известной нам, как рожденную из пены Афродиту. Первозданный океан – «воды глубин» еврейской легенды – всегда является территориальными водами Ужасной Матери. Например, пожирающая детей Лилит (по еврейской легенде – апокрифу первая жена Адама – А.Ж.), соперница мужчины, которая отказывается покориться Адаму, удаляется в место, называющееся «Глотка моря».

Цитируя этот текст, Кургинян подхватывает:

«Здесь для нас особенно важна фраза «первозданный океан – «воды глубин» еврейской легенды – всегда является территориальными водами Ужасной Матери». Что такое этот первозданный океан? Это техом, оно же – тьма над бездной из Книги Бытия».

Нойман утверждает, что и Анат (ливийская богиня религии Карфагена, связанная с Нейт и наидревнейшей Афиной) несёт в себе тот же заряд кровожадного человеконенавистничества, что и еврейская Лилит. Он упоминает и о индийской богине Кали, констатируя её равенство с Анат. Всё это по его мнению частные случаи, обнажающие природу кровавого культа Великой Матери, одинаково проявляющей себя и в крито-минойской культуре, и в культуре Ханаана, Финикии, Вавилона, Ассирии, и в эгейских культах, и в культах Египта и Ливии.

Он добавляет: «…культурная неразрывность, которая связывает Ливию и Египет через Финикию и Крит с Грецией, подтверждается множеством фактических доказательств».

8.                  В «Новой философской энциклопедии» (изд. «Мысль» 2001) опубликована статья кандидата филологических наук (специалиста по античной и средневековой философии) Татьяны Юрьевны Бородай, в которой говорится следующее:

«В христианской литературе понимание хаоса опосредовано библейской экзегезой (библейская экзегеза — раздел богословия, в котором истолковываются библейские тексты, учение об истолковании этих текстов — С.К.). В Книге Бытия 1:2 говорится о «тьме над бездною», бывшей до сотворения мира. Эта «бездна» (ton wa böhü, пер. Септуагинты άβυσσος) по своему значению (темная, бездонная, страшная пустота) исключительно близка к греческому понятию хаоса и отождествляется с ним (по крайней мере со времен Августина, «Комментарий на Бытие» 34,224; «Исповедь» 12, 21). Однако учение о творении из ничего лишает ее всякой космогонической значимости как в качестве места мира, так и в качестве его первоматерии. Эта бездна не исчезла и по сотворении мира, продолжая существовать в виде ада. Кроме того, хаос приобретает у христианских экзегетов и эсхатологическое значение, поскольку в «Апокалипсисе» (17:8) говорится, что в конце времен «зверь выйдет из бездны» (άβυσσος)».

9.                  Христианские богословы говорят, что учение о сотворении мира из ничего выражено «прикровенно», потому что ни на один из канонических письменных источников оно не опирается. О творении мира из ничего напрямую сказано только в одной, причём неканонической книге Ветхого завета – «Второй книге Маккавейской». И сказано это вскользь в речи совсем на другую тему. Вот этот текст: «Умоляю тебя, дитя моё, посмотри на небо и землю и, видя всё что на них, познай, что всё сотворил Бог из ничего и что так произошёл и род человеческий» [2 Мак. 7.28].

10.              Со времён иудаистского первосвященника Ездры (598-539 до н.э.), возглавившего евреев возвращавшихся из вавилонского плена, практиковалось разделение ветхозаветных текстов на канонические и апокрифы. Апокрифы расходились с ветхозаветными преданиями, несли в себе следы языческих мифов и суеверий, содержали оккультные практики и магические заклинания. Их нельзя было вводить в состав Ветхого Завета. Вообще, втаскивание в Канон новых книг было запрещено. Но это втаскивание всё же произошло через «Септуагинту» - греческий перевод еврейского Канона, предпринятый 70-ю толковниками в 280 г. до н.э. Именно так в канон попала и упомянутая выше «Маккавейская книга».

Вот собственно, и вся база, на которой Кургинян строит здание своей революционной концепции о том, что монотеизм (включая иудаизм и христианство), как оказывается, «прикровенно» содержит в себе дуализм.

Метод, которым он подвигается к необходимому выводу, можно было бы назвать «методом последовательных приближений», если бы все эти «приближения» не были откровенными «натяжками».

Не праздный вопрос: почему Кургинян так страстно желает «притянуть» христианство к своей откровенно дуалистической «красной» метафизике? Сам о себе он говорит так: «Я человек, не интегрированный ни в одну классическую религию. Моё понимание метафизики никакого прямого отношения к религиозности не имеет». При этом ему, видимо, всё же не хочется, будучи политиком в христианской стране, объявлять себя откровенным антихристианином. И он пытается доказать, что христианство не только «толерантно» к дуализму, но и содержит его в своих канонах. Рад ошибиться, но в стиле упомянутых натяжек (по принципу «любое лыко в строку») ощущается именно этот мотив.

В чём же конкретно, состоят его «натяжки»?

Натяжка 1

Кургинян совершенно справедливо отмечает, ссылаясь на авторитетнейших германских учёных Германа Гункеля и Фридриха Делича, что текст и сами сюжеты Ветхого Завета Библии связаны с вавилонской традицией. А вавилонская традиция, в свою очередь, связана с древними мифами, содержащими элементы дуализма. Например, миф о борьбе бога-творца Мардука с тёмной силой Хаоса вод – Тиамат. Причём Тиамат имеет женскую природу, что по сообщению ещё одного учёного авторитета Эриха Ноймана перекликается с широко распространенным древним мифолгичеким архетипом «Великой и ужасной Матери», соотносимой с «водами засасывающих глубин», «глоткой моря», «первозданным океаном или «бездной» (по-еврейски «техом»).

И вот это-то еврейское слово «бездна» («техом») перетекло в иудейский Канон (Тору), а оттуда, соответственно в христианскую Библию (в цитированный текст «тьма над бездною»), что по Кургиняну конечно же является доказательством наследования Библией вавилонских элементов дуализма.

Первое, что хочется сказать по поводу всей этой выкладки сведений – «Ну и что?» Ну, есть преемственность отдельных сюжетов и терминов. А как ей не быть? Не в вакууме же и не в один день создавалась Библия. Но всерьёз делать вывод о скрытом дуализме Ветхого Завета на основании одного лишь единожды употребленного древнего слова, значение которого когда-то в числе прочих значений приближалось к понятию «бездны первозданного океана», которое в свою очередь при очень большом желании может быть сближено с понятием «предвечный хаос», который в свою очередь и при ещё большем желании может быть заподозрен в том, что он есть, равная по мощности Творцу, но противостоящая ему сущность – это уже даже не натяжка, а прямо таки акробатический прыжок с шестом.

Можно даже не заостряться на том, что строго говоря, вообще не известно в каком значении употреблено в Книге Бытия многозначное еврейское слово техом – бездна. Что это? – безграничное пространство, бесформенная первоматерия Хаоса или просто морская бездна? Структурный анализ текста позволяет предполагать последний вариант, т.е. – просто морскую бездну только что сотворённой Земли (где море и суша ещё не были разделены). В самом деле, если тьма была над бездной (свет, как мы помним, был сотворён позже), то значит эта «бездна» была вполне ограниченным объектом. Невозможно быть над чем-то безграничным. Заметим попутно и то, что «предвечный хаос» (если бы это он был назван «бездной») должен бы содержать «тьму» внутри себя, а не снаружи (над собой). Не лишне заметить, что прямым синонимом еврейского слова «техом» (бездна) является слово «море». В главном значении это просто «водоём без дна».

Вообще, слово «бездна» (правда уже без «тьмы» над нею) употреблено в Книге Бытия ещё один раз – в главе рассказывающей о Потопе: «…в сей день отверзлись все источники великой бездны, и окна небесные отворились; и лил на землю дождь сорок дней и сорок ночей» [Быт, 7, 11-12]. Однако здесь под «источниками великой бездны» подразумеваются донные, т.е. земные источники морской бездны. В церковно-славянском переводе сказано об этом ещё конкретнее: «отверзлись хляби земные и небесные». Хляби – это источники воды. Но, сыграем в поддавки и как бы не заметим всего этого.

Можно пренебречь и тем, что древние слова могут со временем менять (и меняют) своё значение. Например, русское слово «душа» в древности означало просто «дыхание». Так что же нам теперь (следуя древней традиции!) заявлять, что душа это всего лишь вдох-выдох. А тут «техом», так сразу «Хаос».

Можно оставить без внимания и то, что весьма значимые слова могут употребляться и в чисто художественном поэтическом смысле (а Библия местами очень поэтична). А то ведь так можно и батьку Ломоносова, произнесшего в стихах:

 Открылась бездна звёзд полна

 Звездам числа нет, бездне дна. 

записать в дуалисты.

Оставим за скобками и то, что текст Ветхого Завета много сотен лет передавался изустно, а затем был записан всего лишь смертными людьми, а не самим Господом Богом. Поэтому настаивать на безусловной точности (как и богодухновенности) каждого слова Библии – просто ненаучно.

Немного отвлекаясь, скажу, что очень хорошо вопрос о соотношении богодухновенности и подлинности Священного Писания разбирает профессор Санкт-Петербургского Института богословия и философии протоирей Александр Сорокин.

В противовес двум крайним позициям по отношению к Библии (фанатичному и скептическому), он говорит, что «у Писания два автора – Бог и Народ Божий, Один – как инициатор и вдохновитель, а другой – как слушатель и выразитель». И далее: «…в Иисусе Христе соединяются неслитно и нераздельно две природы: божественная и человеческая… Священное Писание… тоже сочетает в себе Дух Божий, вдохновивший написание этого текста, и творчество конкретных людей.

Иными словами, Священное Писание тоже богочеловечно по своей природе… Поэтому в Библии рядом с божественной стороной,… стоит и человеческая сторона… со своими падениями, несовершенствами и пороками» [Введение в Священное Писание Ветхого Завета, 2009].

Это чёткое объяснение «богочеловечности» Священного Писания, кажется, должно одинаково вправлять вывихнутый сустав в голове и у религиозных фанатиков и у антирелигиозных скептиков. Но это так, к слову.

Повторюсь. Даже если оставить все вышевысказанные «но» за скобками, сыграть в поддавки и принять за факт, что слово «бездна» - «техом» употреблено в Ветхом Завете именно в значении «Хаос». Да ещё принять, что под хаосом понимается не смутная по смыслу еврейская «глотка моря», а чеканное аристотелевское первопространство, да ещё набитое зеноновским первовеществом, то и тогда остаётся в силе мой вопрос – «Ну и что?».

Это первопространство с первовеществом (в аристотелевском и зеноновском понимании одновременно) так же нейтрально по отношению к Творцу как стройплощадка с грудой кирпичей нейтральна по отношению к строителю. Откуда следует вывод о наличии у этой «стройплощадки» личностных свойств (собственной воли), вообще, и о её противостоянии «Строителю», в частности? Где свидетельства этого противостояния, хотя бы косвенные? И откуда вывод о равномощности этих якобы противостоящих сил? Кто её оценивал или хотя бы знает, как это можно сделать? На все вопросы – ноль ответов! И этот голый ноль с умным видом закладывается в фундамент целой концепции устройства мира, да ещё по этой концепции предлагается жить в мобилизационном режиме! Аллё, гараж…

Можно продолжить игру в поддавки и далее. Допустим, что где-то в ветхом Завете действительно есть отрывки текста, содержащие элементы древних дуалистических мифов. В который раз повторю свой вопрос – «Ну и что?».

Ну, допустим, что один очень древний текст содержит рудименты ещё более древнего – что тут особенного и что криминального? Монотеизм рождался путём постепенного изживания язычества, с многочисленными его рецидивами в ходе этого изживания. Вспомним хотя бы изготовление «Золотого тельца» евреями выведенными из Египта или, того пуще, впадение в язычество престарелого царя Соломона (под влиянием своих жен-язычниц). Важны не эти рецидивы, а то во что в конечном итоге выплавились монотеистические религии (иудаизм, христианство и ислам).

Ну и где, скажите, хотя бы тень дуализма в названных современных религиях? В символе веры? В вероучительных текстах? В проповедях? В богослужениях? В церковной практике? В иноческих традициях? Где?

Ни в чём названном (что составляет реальную суть живой религии) нет и тени дуализма. И если вы начнёте рассказывать воцерковленному человеку, что Богу-Творцу противостоит какой-то там «Предельный Мрак» или «Хаос» - он сделает большие глаза.

Но тогда какие реальные основания вменять ныне существующему монотеизму, нашему Православию, например, то чего в нём по-жизни нет даже в нанодозах?

Вообще, надо сказать, что по большому счёту настоящего дуализма нет даже в религиях формально всегда считавшихся дуалистическими. Например, в Зороастризме, который традиционно считается самой дуалистичной из древних религий, этого самого дуализма – кот наплакал.

Вероучение Зороастризма содержит 9 членов (своеобразный «Символ Веры» из 9-и членов). Первый член гласит о вере в благого Бога (именуемого Ахтура-Маздой) – творца духовного и физического миров; второй член говорит о вере в то, что Заратустра является пророком Ахтур-Мазды, а третий – вере в существование духовного мира и, в том числе, в двух духов – благого Спента Маинью (внушающему человеку добрые помыслы) и злого Ангра Маинью (внушающего человеку злые помыслы). Выбор же остаётся за человеком, обладающим свободой воли.

Ну и где тут дуализм? Оба противостоящих друг другу духа тварны. Они сотворены Творцом Ахтура-Маздой вместе со всем остальным духовным миром и, конечно, не равны своему Творцу по силе.

Здесь пожалуй, полная аналогия с монотеистическим иудаизмом, да и с христианством тоже. Ахтура-Мазда идентичен библейскому Богу-Творцу, сотворившему небо (духовный мир) и землю (физический мир). Благой дух Спента Маинью аналогичен Архангелу Гавриилу (сообщающего людям Божью волю), а злой дух Ангра Маинью – архангелу Сатанаилу (ставшего богопротивником – сатаной).

Кстати, 7-й член зороастрийского «Символа Веры» гласит о вере в братство людей, а 9-й член – о вере в окончательную победу над злом, что совершится благодаря совместным усилиям всех праведных людей во главе со Спасителем (Саошьянтом). Вот где «Красная метафизика»! Кургинян говорит, что он «не интегрирован ни в одну классическую религию», а зороастризм возможно подошёл бы.

Вопрос – а почему ни в одной из религий (в том числе древнейших) дуализм не присутствует в его абсолютном классическом виде (о котором грезит Кургинян)? Да потому что он существовать и не может (о чём уже говорилось). Жизнь и Добро могут существовать без своих антиподов (смерти и зла), а вот эти антиподы существовать без того на чём они паразитируют – не могут. Но коли так, то и не может быть равенства этих противостоящих друг другу сил.

Древние мыслители, в отличие от Кургиняна, додумывали свои мысли до конца, поэтому «классического» дуализма на свет не производили.

Зафиксированы лишь элементы дуализма в некоторых древних языческих религиях, причём они являются, как оказывается, плодом недораскрывшегося сознания древнего человека.

О том как это конкретно происходит рассказывает тот самый, упоминавшийся Кургиняном, немецкий психолог Эрих Нойман, причём в той самой, упоминавшейся Кургиняном книге «Великая мать». Нойман пишет:

«Важнейшей особенностью изначального архетипа является то, что он совмещает позитивные и негативные атрибуты… Единство противоположностей в изначальном архетипе, его амбивалентность, характеризует исходное положение бессознательного, которое сознание ещё не рассекло на свои антитезы. Ранний человек испытывал парадоксальную одновременность доброго и злого, дружественного и ужасного в божественном как единство; тогда как с развитием сознания добрые боги и злые почитались как разные сущности.

Изначальный архетип соответствует сознанию и эго, которые ещё не способны на дифференциацию…

И когда позже архетип оформляется в воображении человека, его представления часто чудовищны и нечеловечны. Это фаза химерических созданий, составленных  из различных животных и людей – грифонов, сфинксов, гарпий, например, а также таких чудовищ как фаллические и бородатые матери».

Итак, у примитивного раннего человека и в подсознании и в сознании ещё всё смешано (недораскрылась способность к дифференциации), и отсюда добро-злые боги. Потом, по мере доразвития сознания, добро-зло разделяется на две составные части и эти две «половинки» на начальном этапе разделения воспринимаются как равные. Это и есть исторический момент религиозного дуализма.

Далее же, по мере дозревания и дораскрытия сознания, «Добро», наконец, осознаётся как нечто первичное и жизнедающее, а «Зло» как нечто вторичное – как болезнь на теле «Добра». В итоге этого процесса рудименты дуализма постепенно изживаются из зрелых религий и они становятся монотеистическими.

А что нам предлагает Кургинян? – Отыскать в древних текстах хоть какую-то сохранившуюся там искорку отжившего дуализма и выдуть из неё мобилизующее «красное» пламя. Это, конечно, можно сделать, но для этого придётся снова схлопнуть чуть было раскрывшееся человеческое сознание.

Натяжка № 2

Вторую опору для своих судьбоносных построений Кургинян ищет в вопросе о, так сказать, «технике» творения. Из чего сотворён Мир, из ничего или из первоматериала предвечного хаоса? Какова, вообще, роль хаоса в акте творения? Нулевая? – То есть, хаос всего лишь пассивная по отношению к Творцу «стройплощадка» с грудой первоматериала. Активная? – То есть, хаос обладает какой-то собственной волей, а значит свойствами личности.

В еврейском тексте Ветхого Завета (Торе) об этом не говорится ровным счётом ничего. А в христианском тексте Библии (включившим в себя несколько неканонических еврейских книг) – только в одной фразе одной из неканонических книг, а именно «Второй Маккавейской», причём, книга эта сугубо историческая, - в ней рассказывается о борьбе иудеев с язычниками, - а сама фраза сказана не пророком и не раввином, а матерью семи братьев Маккавейских, принявших мученическую смерть за свою веру, в качестве ободрения младшего из братьев, казнимого последним.

Вот эта фраза целиком:

«Умоляю тебя, дитя моё, посмотри на небо и землю и, видя всё, что на них, познай, что всё сотворил Бог из ничего и что так произошёл род человеческий. Не страшись этого убийцы, но будь достойным братьев твоих и прими смерть, чтобы я по милости Божьей опять обрела тебя с братьями твоими» [2Мак. 28-29].

Потрясающие слова! Но с научной и богословской точек зрения сказанного, безусловно мало, чтобы утверждать, что Священное Писание говорит о сотворении мира из ничего.

 Однако, и у иудеев, и у христиан религиозное учение не ограничивается письменными текстами. Иудеи признают «Письменную Тору» и «Устную Тору», а христиане «Священное Писание» и Священное Предание». Так вот, в «Священном Предании» идея о сотворении мира из ничего действительно таки присутствует.

Кроме того, в христианском Новом Завете (в Евангелии от Иоанна) говорится о сотворении мира Словом. Вот эти слова: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. Оно было в начале у Бога. Всё чрез Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть» [Иоанн 1; 1-3].

Здесь прямо не сказано, что мир сотворён Словом из ничего, но сказано, что без Него (без Слова) «ничто не начало быть». Значит, до творения мира Словом ничего не было, а это в свою очередь значит, что мир всё-таки, сотворён Словом из ничего.

Кстати, это «ничего не начало быть» означает, что и до творения никакого предвечного Хаоса тоже не было. Правда Кургинян здесь мог бы казуистически извернуться и сказать, что слова «не начало быть» относятся лишь к тому, что было сотворено вновь (впервые), а предвечный Хаос был всегда и ему не надо было «начинать быть». Он, однако, этого не делает.

Вообще-то сотворение мира словом из ничего чисто теоретически возможно даже с научной точки зрения. Потому что слово (даже человеческое) содержит в себе все необходимые для творения элементы – энергию (способную переходить в материю), информацию и волю.

На счёт рождения мира «из ничего» тоже существуют вполне научные гипотезы. Например, гипотеза советского физика и космолога академика Г.И. Наана (1919-1994) о том, что мир был и остаётся круглым нулём, но это ноль распавшийся на плюс и минус – вселенную и антивселенную. Или, например, гипотеза физика-теоретика Лоренса Краусса о рождении Вселенной в результате «квантовых флуктуаций абсолютного вакуума».

Так или иначе, вопрос о «технике» творения мира Богом остаётся открытым (точнее сокрытым) и возможно для человечества всегда останется таковым. Остроумно по этому поводу выразился Алексей Толстой в одном из своих стихотворений:

Способ как творил Создатель,

Что считал Он боле кстати,

Знать не может председатель

Комитета по печати.

Можно конечно попытаться – флаг в руки! Тема не закрытая, но…

Но вряд ли она легко доступна даже такой милой женщине, как кандидат филологических наук Татьяна Юрьевна Бородай, на авторитет которой так уверенно опирается Кургинян.

Что же такого «судьбоносного» говорит Татьяна Юрьевна? Она говорит всё о той же «тьме над бездной» один лишь только раз упоминавшейся в Ветхом Завете.

«Эта «бездна», - пишет Татьяна Юрьевна, - по своему значению (тёмная, бездонная, страшная пустота) исключительно близка к греческому понятию хаоса и отождествляется  с ним (по крайней мере, со времён Августина…)… Однако учение о творении из ничего лишает её всякой космологической значимости, как в качестве места мира, так и в качестве его первоматери».

Татьяна Юрьевна тут несколько неточна, говоря что «бездна» Ветхого Завета отождествляется в христианской церкви с хаосом со времён Блаженного Августина. Надо было сказать «некоторыми раннехристанскими авторами», причём не из числа признанных отцов церкви. А вот признанный отец церкви и авторитетнейший толкователь Библии Святитель Василий Великий был прямо противоположного мнения и считал толкование пресловутой «тьмы над бездной» как нетварной предвечной сущности – прямой ересью. Он с возмущением писал по поводу этого толкования:

«И на этом предположении каких (только) не построено лукавых и безбожных учений! Какие волцы тяжцы… расточающие Божье стадо, устремились на души, ведя начало от сего краткого слова! Не отсюда ли Маркионы? Не отсюда ли Валентины? Не отсюда ли мерзкая ересь манихеев, которую, если назовёт кто гнилостью в церквах, не погрешит в приличии наименования?»

Так, что «тщательне'й» надо бы Татьяне Юрьевне, «устремляющиеся на души» Кургиняны и сейчас не дремлют.

Но пока, в общем-то ничего особо страшного: библейская «бездна» - это всего лишь бездонная пустота (пространство), то есть хаос в наиболее безобидном понимании Аристотеля. Это «пространство» пассивно в космогоническом отношении, а эпитеты «темная», «страшная» - всего лишь человеческие эмоции, естественные по отношению к чему-то «бездонному».

Однако далее Татьяна Юрьевна пишет следующее:

«Эта бездна не исчезла и по сотворении мира, продолжая существовать в виде ада… Кроме того, хаос приобретает у христианских экзегетов (толкователей тёмных мест Писания – А.Ж.) и эсхатологическое значение, поскольку в «Апокалипсисе» [17,8] говорится, что в конце времён «зверь» выйдет из бездны».

Ну, вот откуда она набралась всего этого?! Могла только у экзегетов – гностиков, но никак не у отцов церкви.

Попробуем разобраться в этом вопросе без «экзегетов».

В начале об «Аде». Слово «Ад» происходит от греческого «Аид» и попало в христианскую Библию через греческий перевод еврейского Ветхого Завета – «Септуагинту». По-еврейски, «Ад» именуется «Шеол». Этот «Шеол» подробно не обрисован, ясно лишь, что это место пребывания всех умерших (и грешников и праведных).

В христианском Новом Завете слово «Ад» упоминается уже как загробное место мучения грешников. Параллельно употребляется два новых термина «преисподня» и «геена огненная», где «огонь не угасает». Этимология слова «преисподня» совершенно понятна: это пре + испод (низ), то есть некое «пренижнее место». О «геене огненной» подробностей не сообщается, но ясно, по крайней мере, что её «огонь не угасимый» имеет не вещественную, а духовную природу, так как он жжёт души нераскаянных грешников.

Ни о какой связи «ада» с единожды упомянутой в Книге Бытия «бездной» ни в Ветхом, ни в Новом Завете речи не идёт. Не говорится об этом и в трудах отцов церкви.

Крайняя скудость канонических сведений об «аде», породила массу буйных фантазий, отражённых и в иконографии (сковородки и пр.), и в художественной литературе (дантовские «семь кругов ада» по аналогии с «семью небесами» Апостола Павла). Никакого отношения к христианскому богословию всё это, как понятно, не имеет.

Однако из-за упомянутой скудости (лучше бы сказать, сдержанности) канонических сообщений о сущности ада, а так же его временных и пространственных характеристиках, издавна существовало разногласие по этим вопросам как между христианскими конфессиями (католический догмат о «чистилище») так и между отдельными христианскими авторами.

Так, Ориген (ок. 185-254) считал, что «ад» не вечен и для грешников, что Христос своей жертвой всех выведет из ада. Он писал: «Христос останется на кресте, и Голгофа продолжится до тех пор, пока хоть одно существо останется в аду». Правда, этот его взгляд, именуемый «всеобщим восстановлением), был осуждён пятым Вселенским Собором по инициативе императора Юстиниана.

А наш русский религиозный философ Николай Бердяев (1874-1948) вообще отрицал «Ад», как некую объективно существующую область бытия. В своей книге «О последних вещах» он писал, что «Ад» есть «субъективная сущность», «погруженность души в её собственную тьму», причём как «результат её греховного существования, а совсем не трансцендентное (т.е. высшее, Богом определенное – А.Ж.) наказание за грех. И далее:

«Невозможно примириться с тем, что Бог сотворил мир и человека, предвидя ад, что Он мог предопределить ад из идеи справедливости, что Он потерпит ад как особый круг дьявольского бытия, наряду с Царством Божьим. С божественной точки зрения это означает неудачу творения. Ад объективированный, как особая сфера вечной жизни, совершенно нетерпим, немыслим и просто несоединим с верой в Бога».  

А по мнению уже современного религиозного деятеля священника Даниила Сысоева (1974-2009) «ад» и «геена огненная» вообще различные понятия и споры об «аде» порождены смешением этих понятий. При этом он ссылается на текст Апокалипсиса:

«Тогда отдало море мёртвых, бывших в нём, и смерть и ад отдали мёртвых, которые были в них, и судим был каждый по делам своим. Эта смерть вторая» [Откр. 20; 13-14].

Параллельно издавна бытует мнение (идущее, возможно от зороастрийской «Авесты»), что «огонь», который опалит мир в Конце Времён, сожжёт не сами личности, а лишь зло в них. Поэтому, так сказать, «цельнодобрые» люди пройдут через него как через «парное молоко» («Авеста»), а люди напитанные злом испытают муку, но муку исцеляющую, освобождающую от зла.

Высказывается даже мнение (не являющееся церковно-каноническим), что даже дьявол будет спасён. Потому, что если он существует, значит, в нём ещё остаётся что-то доброе (абсолютное зло не способно к существованию), а значит, в нём ещё есть ниточка, за которую можно вытянуть из гибельного состояния и это существо.

Преподобный Сулиан Афонский (1866-1938) передаёт рассказ одного монаха о том, как тот, горюя о печальной участи нераскаянных грешников, со слезами молил Бога принять его душу в жертву за них. В конце концов, ему явился Христос со словами: «Разве ты не знаешь, что Я буду судить мир». То есть, «О чём ты печалишься? Неужели ты думаешь, что Я, который есть Любовь, меньше тебя пекусь об участи людей и допущу вечной погибели хотя бы одного из них»

Известный профессор Московской духовной академии Алексей Ильич Осипов (род. 1938) в своей книге «Жизнь после смерти» пишет, что «вечная участь человека является тайной, о которой человеку не говорится определенно». Правда в своих лекциях он проговаривается о том, что по его мнению сведения об участи человека в вечности сохраняются в тайне именно по причине своей чрезвычайной (и поэтому расхолаживающей) оптимистичности. Всё же лучше для человека пройти через огонь как через «парное молоко», а для этого, как сказал поэт, «Душа обязана трудиться! И день и ночь и день и ночь».

Мнений, как мы видим, много, но в целом отмечается явная тенденция постепенного перехода от натуралистических (по сути языческих) представлений об аде, как о некоей «пыточной камере» расположенной в определённой области существующего мира, к представлениям духовным. Согласно последним, ад – это мучительное состояние души находящейся в самоудалённости от Бога, то есть от Света, Истины, Любви и Красоты, причём по собственной (своей волей выбранной) духовной темноте, лживости, злобе и уродливости.

Кажется вполне очевидным, что это благая тенденция и в её свете особенно странными кажутся попытки цепляться за рудименты первобытных представлений.

Например, очень почитаемый христианской церковью святой преподобный Иоанн Дамаскин (676-749), будучи человеком своего времени (т.е. средневековья), считал, что Земля плоская, а небо шарообразно. Ну и что же нам теперь, со ссылкой на его почитание церковью вернуться к идее плоской Земли и шарообразной «небесной тверди»?

В нашем же случае происходит даже не «цепляние» за отжившее свой век представление, а выуживание нужной автору фантазии из многих их десятков, при том, что ни одна не составляет церковного канона. Весу у подобной «находки» - ноль целых, ноль десятых.

А теперь о «звере, выходящем из бездны».

Кургинян конечно не мог не ухватиться за эту очередную фантазию не названных по имени «экзегетов», так впечатливших кандидатку филологии Т.Ю. Бородай. «Чёрная бездна» обладающая свойствами личности, причём личности отрицательной, порождающей богопротивных чудовищ перед «Концом Света», - это как раз то, что ему нужно. И Кургинян потирает руки:

«Ничего себе бездна, лишённая некоей значимости, но продолжающая существовать после сотворения мира в виде ада и содержащая в себе апокалипсичского зверя, являющегося в последние времена».

Однако утверждение Т.Ю. Бородай о тождестве «бездны» поминаемой в Апокалипсисе с гипотетическим «Предвечным Хаосом» так же висит в воздухе как предыдущее отождествление этого Хаоса с адом. Ни в одном из признаваемых церковью богословских положений ровным счётом ничего не говорится о каких-либо обладающих творческой активностью надкосмических «безднах-хаосах» порождающих из себя какую-либо живность. И если какие-то (повторяю, не названные по имени) «экзегеты» чего-то там себе на этот счёт нафантазировали, то это целиком остаётся их личным достоянием. За два тысячелетия христианства столько нафантазировано, что одно лишь перечисление их «творений» составит целый том (то арианство, то несторианство, то гностики, коих течений более двух десятковв). Первые Вселенские Соборы только и занимались урезониванием наиболее рьяных фантазёров.

А что до «Апокалипсиса», то эта книга целиком символическая. Её персонажи то шестикрылые животные («а внутри они исполнены очей»), то «Агнец как бы закланный, имеющий семь рогов и семь очей», то «конь бледный, и на нём всадник, которому имя «смерть», то павшая с неба звезда, а «имя сей звезды «полынь», то саранча которая «была подобна коням, приготовленным на войну», то «красный дракон с семью головами и десятью рогами» и т.д. и т.п.

О «безднах» и «зверях» в Апокалипсисе говорится неоднократно, но чтобы понять или хотя бы ощутить смысл сказанного нужно привести эти высказывания в их последовательности и связи. Читаем:

«Пятый Ангел вострубил, и я увидел звезду, павшую с небес на землю, и дан был ей ключ от кладезя бездны. Она отворила кладезь бездны, и вышел дым из кладезя; как дым большой печи; и помрачилось солнце и воздух от дыма из кладезя [Откр. 9, 1-3].

И из дыма вышла саранча на землю, и дана ей была власть какую имеют земные скорпионы… Царём над собою она имела ангела бездны; имя ему по-еврейски Аваддон, а по-гречески Аполлион» (греч. «Губитель» - А.Ж.) [Откр. 9; 3,11].

Из приведенного отрывка ясно видно, что пока речь идёт о земной бездне, поскольку звезда (очевидно комета) отворившая «кладезь» этой «бездны» упала «с небес на землю». Следовательно и «ангел» этой «бездны», именуемый «Губитель» есть что-то смертоносное вышедшее из земли при падении на неё «звезды»-кометы (вулканический пепел, например). Читаем далее:

«И дам двум свидетелям Моим, и они будут пророчествовать тысячу двести шестьдесят дней, будучи облочены во вретище… И когда кончат они свидетельство своё, зверь выходящий из бездны, сразится с ними, и победит их, и убьёт их, и трупы их оставит на улице великого города, который духовно называется Содом и Египет, где и Господь наш распят» [Откр. 11; 3, 7-9].

О какой «бездне» повествуется в данном случае напрямую не сказано, но вероятнее всего о той же, что и в предыдущем отрывке – то есть, о земной. Не может же смысл слова радикально меняться в двух соседних абзацах одного текста. А, кроме того, «зверь» явно не космического калибра. Судя по тексту это человек, враждующий с церковью, но масштаб его «зверских» действий ограничивается сражением с двумя земными людьми. Не маловато ли для исчадия «Предвечного Хаоса».

Читаем далее:

«…И явилось на небе великое знамение: жена, облаченная в солнце; под ногами её луна, и на главе её венец из двенадцати звёзд.

Она имела во чреве и кричала от болей и мук рождения.

И другое знамение явилось на небе: вот, большой красный дракон с семью головами и десятью рогами, и на головах его семь диадем.

Хвост его увлёк с неба третью часть звёзд и поверг их на землю. Дракон сей стал перед женою, которой надлежало родить, дабы когда родит, пожрать её младенца.

И родила она младенца мужского пола, которому надлежит пасти все народы жезлом железным; и восхищено было дитя её к Богу и престолу Его.

А жена убежала в пустыню, где приготовлено было для неё место от Бога, чтобы питали её там тысячу двести шестьдесят дней.

И произошла на небе война: Михаил и Ангелы его воевали против дракона, и дракон и ангелы  его воевали против них, но не устояли, и не нашлось уже для них места на небе. И низвержен был  великий дракон, древний змий, называемый диаволом и сатаною, обольщающий всю вселенную, низвержен на землю, и ангелы его низвержены с ним. И услышал я громкий голос, говорящий на небе: ныне настало спасение и сила и царство Бога нашего и власть Христа Его, потому что низвержен клеветник братий наших, клеветавший на них пред Богом нашим день и ночь. Они победили его кровию Агнца и словом свидетельства своего, и не возлюбили души своей даже до смерти. Итак, веселитесь, небеса и обитающие на них! Горе живущим на земле и на море! Потому что к вам сошёл диавол в сильной ярости, зная, что немного ему осталось времени.

Когда же дракон увидел, что низвержен на землю, начал преследовать жену, которая родила младенца мужского пола.

И даны были жене два крыла большого орла, чтобы она летела в пустыню в своё место от лица и там питалась в продолжении времени, времён и полвремени (Ср.: Дан. 7, 25; 12, 7).

И пустил змий из пасти своей вслед жене воду как реку, дабы увлечь её рекою. Но земля помогла жене и развезла земля уста свои и поглотила реку, которую пустил дракон из пасти своей (Заметьте, вновь речь лишь о земной бездне поглотившей реку – А.Ж.).

И рассвирипел дракон на жену, т пошёл, чтобы вступить в брань с прочими от семени её, сохраняющими заповеди Божии и имеющие свидетельство Иисуса Христа» [Откр. 12; 7-17].

В этом большом отрывке совершенно ясно сказано откуда взялось очередное чудище – «Красный дракон» (он же дьявол и сатана). Он находился на небе (которое, как мы помним из книги Бытия, сотворено Богом). После поражения от верного Богу небесного войска во главе с архангелом Михаилом он был низвержен на Землю (тоже сотворённую Богом), где вступил в брань с людьми сохраняющими заповеди Божии. Никакими предвечными нетварными хаосами пока что даже не пахнет.

Читаем далее:

«И стал я на песке морском, и увидел выходящего из моря зверя с семью головами и десятью рогами: на рогах его было десять диадем, а на головах его имена богохульные. Зверь, которого я видел, был подобен барсу; ноги у него – как у медведя, а пасть у него как пасть льва; и дал ему дракон силу свою и престол свой и великую власть. И видел, что одна из голов его как бы смертельно была ранена, но эта смертельная рана исцелела. И дивилась вся земля, следя за зверем, и поклонились дракону, который дал власть зверю, и поклонились зверю, говоря: кто подобен зверю сему? И кто может сразиться с ним?» [Откр. 13, 1-5].

Итак, вновь ясно сказано, что этот новый «зверь» выходит не из какого-то «предвечного хаоса», а из моря, то есть вновь одной из земных стихий. Под зверем же, не смотря на все его аллегорические «рога», «медвежьи ноги» и «львиную пасть», явно понимается какой-то земной правитель одержимый дьяволом («красным драконом») и действующий в его интересах.

Ну и последний отрывок:

«И увидел я другого зверя выходящего из земли; он имел два рога, подобные агнчим, и говорил как дракон. Он действует перед ним со всей властью первого зверя и заставляет всю землю и живущих на ней поклоняться первому зверю, у которого смертельная рана исцелела; и творит великие знамения, так что и огонь низводит с неба на землю пред людьми. И чудесами, которые дано ему творить зверем, он обольщает живущих на земле, чтобы они сделали образ зверя, который  имеет рану от меча и жив. И дано ему было вложить дух в образ зверя, чтобы образ зверя и говорил и действовал так, чтобы убиваем был всякий, кто не будет поклоняться образу зверя.

И он сделает то, что всем, малым и великим, богатым и нищим, свободным и рабам, положено будет начертание на правую руку их или на чело их, и что никому нельзя будет ни покупать ни продавать, кроме того, кто имеет это начертание, или число имени его.

Здесь мудрость. Кто имеет ум, тот сочти число зверя, ибо это число человеческое; число его шестьсот шестьдесят шесть» [Откр. 13; 11-18].

Как ясно видно, речь опять идёт о «звере» выходящим из земли, а не из нетварного «предвечного хаоса». Иными словами, описываются дела земные, хотя и совершаемые с участием сил небесных. Важно, здесь то, что все участники событий (и злые, и добрые) – тварны.

Самое сильное существо из отрицательных персонажей происходящей драмы здесь конечно дьявол, он же «красный дракон». Он существо, как известно, тварное. Сначала он пребывает на небе, потом оказывается низверженным на землю, но ни на мгновение не отлучается из тварного мира. Все три «зверя» ниже его по рангу и являются подчиненными ему существами, следовательно, они тоже тварны, а отнюдь не исчадия нетварного «Предвечного хаоса».

Откуда неведомые нам «экзегеты» черпали основания для своих буйных фантазий совершенно не понятно, и ещё непонятней, чем они заслужили такое доверие православной (как утверждает Кургинян) Т.Ю. Бородай. Ведь позиция православной церкви по этим вопросам диаметрально противоположна.

Хотелось бы указать Кургиняну и Т.Ю. Бородай на ещё одно непреодолимое для их «богословских версий» препятствие. Если допустить наличие какого-то нетварного мира («Предвечного Хаоса»), то надо бы согласиться и с тем, что свойства этого нетварного мира должны очень сильно отличаться от свойств тварного мира. И это различие должно быть конечно большим, чем различие свойств разных сред внутри каждого из миров. Большим, чем, например, свойств воды, воздуха, земли, огня, открытого космоса нашего тварного мира.

Но если нам понятно, что земное существо не может существовать, скажем, в огне, (на поверхности Солнца) или, наоборот, при абсолютном нуле в открытом космосе, то должно быть ещё более понятно, что тварное существо не может жить в нетварном мире, как и нетварное существо в тварном. Ведь в обоих этих мирах должны быть не просто различающиеся свойства вещества, а принципиально разные вещества вообще.

Ну и как тогда Т.Ю. Бородай с Кургиняном собираются помещать живые тварные души грешников  в нетварный ад-хаос, или, наоборот, низводить нетварное порождение нетварного Хаоса – апокалипсического «зверя» - в тварный мир.

Опять не додумали свои мысли до конца?

Кургинян, однако, смело идёт  к новым космогоническим выводам.

Натяжка № 3

Приняв как нечто твёрдо доказанное (хотя мы, кажется, убедились в обратном) факт выхода апокалиптического «зверя» из предвечного несотворенного хаоса – бездны – техома, Кургинян восклицает:

«Как можно  в принципе соединить нулевое космогоническое значение Бездны и Хаоса (так как мир сотворён не из них, а из ничего – А.Ж.) с таким большим значением этого же в окончательном космогоническом результате (т.е. с выходом апокалипсического зверя из хаоса-бездны в мир перед «Концом Света» - А.Ж.)?

И сам же отвечает на свой вопрос:

«…соединение этих тезисов возможно в случае, если Бог, перед тем как создавать нечто из ничего, создал это «ничего», изгнав из области ничего, где он решил произвести из ничего космос, то, что эту область занимало – то есть хаос и бездну. И отбросив это начало туда, где оно, не имея космогонической роли, имеет вместе  с тем огромную роль в результате созидания космоса из этого самого ничего».

Вы поняли, что тут сказано? Я понял со второго раза и единственно, что могу сказать по этому поводу – н-да!

Кургинян, однако, бодро заканчивает свой пассаж:

«Никакой другой возможности сочетать отсутствие космогонической роли с наличием посткосмогонической роли не существует. Так что доктрина созидания из ничего может сочетаться с ролью Бездны и Хаоса только так, как это мной описано. И описанное мною полностью совпадает с тем, что описано Татьяной Юрьевной Бородай, которая в отличие от меня, строго блюдёт некую (читай, - православную – А.Ж.) традицию…»

Ещё раз, н-да! Такие прыжки, на таких соломенных ходулях, а подушка безопасности-то всего-навсего – Татьяна Юрьевна Бородай (конечно о том и не подозревающая). И как тотально всё «описано».

Особенно удивляет в этом пассаже слова «только так», прямо как у Жириновского – «однозначно». Потому что, даже если обернуть все спорные вопросы, многозначности и голые предположения в сторону нужную Кургиняну, то и тогда останется масса вариантов – только успевай фантазировать. Скажем, если «бездна» есть просто «зияющая пустота» (пустое пространство по Аристотелю), то вообще никого ниоткуда изгонять не требуется. А если «бездна» наполнена первоматерией (по Зенону), почему-то неиспользованной для строительства Космоса, то почему нельзя построить что-то из другого материала в том же пространстве? Разве между берёзами нельзя посадить сосну? Я уж молчу про всякие параллельные пространства и пр.

Почему Кургиняну захотелось именно «изгнать» Хаос со «стройплощадки», где создавался Космос? Очевидно, потому что ему нужно подготовить почву для следующей своей идеи – о враждебности «Изгнанника» - хаоса Богу-Творцу. И ему обязательно нужно протянуть сюжетную линию «тьмы над бездною» от первой книги Библии (Книги Бытия) к её последней книге (Апокалипсису), где некий «зверь» выходит из «бездны».

В качестве дополнительного доказательства этой сюжетной преемственности он выдаёт следующее:

«Септуагинта – это достаточно авторитетный источник, в котором и бездна, упоминаемая в процитированной мною Книге Бытия (1; 2) и бездна, из которой, согласно Апокалипсису, в конце времён выйдет зверь именуется одним греческим словом άβυσσος      …В словаре авторов Септуагинты слов было достаточно много. И то, что две эти бездны именуются одним словом, не может быть случайным»

Ну, это уже просто курам на смех. Широкий эрудит Кургинян должен бы знать, что Апокалипсис (последняя книга Нового Завета) написан, а точнее продиктован апостолом Иоанном Богословом – автором Евангелия от Иоанна в 1-м веке н.э. на острове Патмос. В то время как Септуагинта – греческий перевод Ветхого Завета писалась в 3-м веке до н.э. У этих двух текстов разные авторы, разные переводчики, и их разделяет около трёх сотен лет. К тому же Иоанн был евреем, а не греком и, очевидно, диктовал свой текст по-еврейски. Поэтому делать далеко идущие выводы из совпадения слов в двух разновозрастных и разноавторных переводах не очень корректно.

Удивляет другое. Приводя аргумент совпадения слов в двух книгах, Кургинян не хочет замечать того, что этот же аргумент гораздо мощнее работает против него в тексте того же Апокалипсиса. Там слово «бездна» в нескольких соседних абзацах употреблено четыре раза. Сначала говорится о «кладези бездны» земли, потом о «звере выходящим из бездны» (без указания её пребывания), потом о звере выходящим из моря (из морской, но тоже по сути земной бездны) и, наконец, о «звере выходящим из земли» (т.е. вновь земной бездны). Если вслед за Кургиняном считать, что одни и те же слова в тексте должны бы употребляться в одном значении (а это справедливо) и сопоставить все приведённые упоминания о «безднах» и «зверях», то можно достаточно уверенно сказать, что все три апокалипсических «зверя» выходят из одной стихии – из земной или, как вариант, морской бездны.

Но у Кургиняна какая-то своя логика и пользуясь ею, он продолжает смело наращивать свою космологическую постройку:

«Итак, и ад построен из предвечного материала, не включенного в строительство других сегментов бытия, но оказавшегося в распоряжении создателей этого инфернального тюремного заведения, и зверь выйдет из того логова, которое аналогично бездне, над которой тьма. Это и означает, что у Хаоса, он же — тьма над бездной, огромная роль в функционировании мира, созданного из ничего и тем самым как бы не содержащего в себе предвечного материала, используемого только для строительства Хаоса и сокрытия зверя».

Честно говоря, я уже просто теряюсь от «лёгкости» с какой Кургинян возводит своё космогоническое здание. Буквально каждый тезис высосан из пальца, раздут как мыльный пузырь и не дружит ни с каким трезвым рассудком. И не дурак ли я, что дискутирую с автором, действующим в подобной манере. Ведь он же просто стебается. И стебается не «ваще», а конкретно над христианством. Дескать, «Ах вы толстопятые! Похваляетесь монотеизмом? А вот, нате вам дуализм в ваших же канонах!»

Кургинян, однако, продолжает:

«Тьма над бездной — наиболее устойчивый сегмент вавилонского доиудаистского верования, сохраненный в иудаизме».

Ничего себе «наиболее устойчивый сегмент»! – Словосочетание, единственный раз прозвучавшее, в неясном, но скорее всего, в самом обычном значении (как отсутствие света) и не имеющее ровным счётом никакого сюжетного продолжения или иной «судьбоносности» во всем многокнижном Ветхом Завете. Что-то бедновато в Библии с вавилонскими сегментами.

Но читаем далее:

«В вавилонских верованиях бог весеннего солнца и его творческой силы Мардук, олицетворяющий собою порядок, свет и добро, побеждает богиню (или чудовище) Тиамат, олицетворяющую собой темные силы злого хаоса.

Тиамат — это мировой хаос соленых вод, из которого родилось всё, включая богов. …Иудеи многое отвергли в религиях своих предшественников. Многое, но не эту самую Тиамат, она же — тьма над бездной, она же — Хаос. Это оказалось включено в иудейскую крайне монотеистическую религиозную систему».

Ну вот, опять! Подмены, перескоки и натяжки посеяны в тексте Кургиняна так густо, что приходится останавливаться буквально после каждой фразы.

Во-первых, какие у Кургиняна основания для очередных головокружительных перескоков типа – «Тиамат, она же тьма над бездной, она же – Хаос»? Ровным счётом никаких, кроме желания чтобы так оно и было. Он раз за разом повторяет это голословное тождество, как будто от числа повторений оно набирает основательности. На самом же деле Тиамат вавилонского мифа это божество (или чудовище) мирового океана («соленых вод»); «тьма над бездной» Ветхого Завета это просто состояние темноты до сотворения света; а греческий Хаос это либо всевмещающая пустота (у Аристотеля), либо первовещество (у Зенона), либо некая непроявленная единица, потенциально содержащая в себе все числа (у пифогорейцев).

Во-вторых, Тиамат ни в малой степени не «оказалась включенной» в иудаистскую монотеистическую религию. В который раз повторяю (уже действую как Кургинян!), что в Ветхом Завете нет ни малейшей сюжетной линии этого персонажа. А ссылка на каких-то «экзегетов», это ссылка на гностические враки.

В-третьих, Кургинян противоречит сам себе. Он принимает (и использует!) идею о том, что по иудаистским и христианским воззрениям мир сотворён из ничего, и одновременно, принимает (и использует!) идею о том, что иудаизм и христианство унаследовали вавилонский миф о Тиамат, а поэтому мифу мир (земля и небо) сотворены не из ничего, а из тела Тиамат.

И, в-четвёртых, Кургинян всё доискивается дуализма (в этом весь смысл его философских пассажей), а этого дуализма нет, по большому счёту, даже в вавилонском мифе о Тиамат.

Ведь кто такая Тиамат вавилонского мира? Это некое строптивое существо (божество или чудовище) «соленых вод» или, иначе говоря, мирового океана, из которого действительно всё произошло. По сути, это очень даже наукообразный миф! Бог солнца Мардук своей творческой силой создал из этого обузданного им «хаоса соленых вод» всё сущее. Прекрасно! Ну и где же тут дуализм с его вечным противостоянием равномощных но разнонаправленных сил? Есть Творец и есть дикий неподатливый, но в конце концов обузданный им материал творения. Это дуализм? Каменщик и обтёсанный им камень; всадник и обузданный им конь – это что, дуализм?

Кургинян всё время совершает фокус-покус, что называется, «следите за руками». Берёт одну сущность, переименовывает её  в другую, наделяет свойствами третьей (вообще вымышленной) и вот готово: христианство – наследник и тайный хранитель дуализма.

При этом, он простодушно раскрывает цель своих фокусов. Читаем:

«Почему такая преемственность имеет очень существенное значение? Потому что иудаизм — одна из самых монотеистических религий, существующих на земном шаре. Но даже в ней есть место борьбе могучих сил: той силы, которая сотворила мир (она же — бог-творец), и той силы, которая оказалась потревожена сотворением мира, существуя до этого сотворения (она же — тьма над бездной, она же — Хаос, она же — Тиамат и так далее)».

Вновь стоп-кран! Где это в Ветхом Завете говорится о «борьбе могучих сил» - Бога и Хаоса (он же Юра, он же Жора, он же Гога-Магога?)

Но Кургиняна не остановить:

«Эта борьба не чета борьбе Бога-творца и Дьявола. Потому что Дьявол сотворен Богом. И отпал от него, оставаясь в этом отпадении вторичным по отношению к своему создателю, а значит, и зависимым от него. А тьма над бездной (она же — Хаос, она же — Тиамат и так далее) не была сотворена Богом-творцом. Она была им потревожена, будучи при этом единственным несотворенным им, а значит, способным к полноценному оппонированию началом».

Вот она цель всех его дальнобойных натяжек и акробатических перескоков! Кургиняну позарез нужно «способное к оппонированию начало». Он совершенно справедливо замечает, что дьявол не подходит для этой роли, потому что сам тварен и, следовательно, зависим от своего Творца. А нужен полноценный оппонент. Только тогда возникает равновесие, и перетянуть чашу этих вселенских весов  в нужную сторону может только кто-то третий, от двух первых независимый – это свободный, но мобилизованный Кургиняном человек.

Кургинян прямо об этом и говорит:

«Для нас же рассмотрение всех этих деталей существенно потому, что только равновесие колоссальных сил делает крохотного и почти бессильного человека фактором мирового процесса».

Вот эта красота сюжета и есть источник философского вдохновения Кургиняна. И он певец «предельной мобилизации». Она для него важней всех философий. Поэтому философскую базу под неё он подводит очень некорректно.

Кургинян не скрывает своей приверженности к дуализму (хотя непонятно как он справляется с проблемой невозможности бытия абсолютного небытия), но будучи ещё и политиком он хочет придумать схему примирения монотеизма (христианства) с дуализмом. Он об этом так прямо и пишет:

«Поскольку по многим причинам дуализм не является и не может являться точкой схода религиозных систем, актуальных для той части современного человечества, которая остается религиозной, нужен монотеизм, в котором возможны полюса, монотеизм, наиболее близкий к дуализму».

Какой там поиск истины! Какой нужен идейный фундамент, такой на злобу дня и состряпаем. И действительно стряпает. Читаем далее:

«Такая близость к дуализму без отказа от монотеизма возможна только на той основе, которая обсуждается, то есть на основе конфликта творца и творения с теми предвечными силами, которые в это творение не вошли, но остались значимыми… Тут и равномощность полюсов есть, и монотеизм остается».

Но всё же вопрос: «А конфликт-то откуда взялся?»

Ну, допустим, строитель построил дом не из дикого камня, а из специально выпеченного им кирпича. Ну и что? Между строителем и неиспользованной кучей дикого камня должен возникнуть конфликт что ли? Или она (куча) мстит ему как женщина, которую «потревожили» и «не использовали»? Откуда вообще взялась идея о конфликте? Где следы этого конфликта?

Ещё больше вопросов по поводу «равномощности полюсов». Где основания для подобного утверждения? Дела Бога-Творца мы видим,  а где «равномощные» плоды деятельности противоположной стороны?

Конечно, всё это детские вопросы, но ответов-то на них нет. И все попытки найти какие-либо проявления двухполярности мира пока что не увенчиваются положительными результатами (в начале статьи мы уже рассматривали некоторые варианты таких «проявлений» предложенные Кургиняном).

Не срабатывает и метод аналогий.

Например, соблазнительно увидеть модель двухполярного мира, скажем,  в электрической сети. В самом деле, тут имеется два полюса (+) и (–) идеально равной «мощности», но противоположные по знаку. И вот, напряжение, возникающее между этими противоположностями (аналог противодействия и борьбы) рождает электрический ток. Движение заряженных частиц (что есть аналог всего мирового движения).

Однако эта аналогия (как и все другие) оказывается мнимой. Электрические полюса «плюс» и «минус» - это всего лишь удобная абстракция,  а на деле имеется просто относительный избыток электрически заряженных частиц в одной точке пространства при их недостатке в другой. При соединении этих двух точек проводником зарядов начинается их переток из места избытка к месту недостатка. Точно также из полного сосуда вода перетекает в пустой по закону сообщающихся сосудов (закон Ома полностью аналогичен закону сообщающихся сосудов). Ну и где тут дуализм как противоборство равных противоположностей? Его нет в электрической цепи точно так как нет его и в космогонии.

Вообще при спокойном рассмотрении оказывается, что дуализм (и то частичный) присутствует лишь в мифах первобытного человека («бессознательное» которого ещё не способно на дифференциацию добро-злого); в фэнтези гностиков, мнящих себя «экзегетами» да в доктринах политиков ищущих модель мира подходящую для их политических задач.

А что до модели Кургиняна, то она, кроме всего прочего, не может работать и ещё по одной причине, которую он должен бы заметить. Если тварный и нетварный мир равномощно противостоят друг другу, а человек принадлежит к тварному миру, то он никакой не «довесок» и не 3-я независимая сила, а элемент тварного мира уже учтённый в «формуле равновесия».

Но самомобилизация человека действительно необходима. Однако необходима она по совершенно другой причине и с другой целью – не для спасения Мира от козней Хаоса, Тиамат и прочей хрени, а для спасения человека от его добровольно-слабовольного отпадения от своего Творца. Этой мобилизации и учит Христианство, над которым Кургинян пытается «стебаться» и в которое никак «не интегрируется».

26.12.2016

P.S.

Надо бы сказать ещё об одном моменте, который собственно говоря, и побудил меня «разбирать по косточкам» дуализм Кургиняна.

Дело в том, что этот его дуализм в виде «красной метафизики» не есть его личное безобидное для окружающих философское увлечение, - хобби, странность, «пунктик», - называй как угодно. Эта его идея, стань она политикой (то есть начни она по-ленински «овладевать массами») – реально опасна.

Когда мне первый раз попала в руки газета «Суть времени» с передовицей Кургиняна, я кроме восхищения широкой эрудицией, аналитическим талантом и бешенной работоспособностью автора как-то сразу ощутил «не тот дух». Кому-то подобный аргумент покажется, конечно, пустым звуком, но многие поймут о чём я говорю. В дальнейшем это ощущение только усиливалось и я попробовал разобраться в его источнике. И ощущение перешло в уверенность – это не просто «не тот дух», это «ещё тот дух».

Сейчас Кургинян выражает свои идеи «толерантнее» и «прекровеннее» (вот даже и христианство пытается поженить с дуализмом). И он всегда обкладывает свои самые опаснейшие «накаленные смыслы» большим количеством настоящей, трогающей душевные струны, правдой (так таблетку настоящего крысиного яда, помещают в настоящий кусок колбасы). Но в более ранних статьях он более прямолинеен.

В чём же сердцевина его «Красной метафизики» без тумана и прикрас?

В передаче «Суть времени-35» Кургинян поминает одного из советских марксистов Эвальда Ильенкова, который грезил о том, что человечество, когда оно дойдёт до какого-то высшего уровня понимания своей космической миссии, осознает трагедию второго закона термодинамики до конца, - создаст мощнейшие взрывные устройства, приведёт их в синхронное действие, - возникнет новый Большой взрыв. То есть, человечество собой согреет вселенную – и этим преодолеет фатальность второго закона термодинамики и смерти вселенной. И начнёт новую жизнь в акте такого жертвоприношения.

Грезя об этом, Ильенков накрывался одеялом, включал «Гибель богов» Вагнера и всё время слушал музыку, потому что ему казалось, что вот этим его идеям, которые он черпал (как он говорил) из марксизма, очень созвучна музыка Вагнера.

Кургинян не говорит, что сам он последователь этого полусумашедшего марксиста, слушающего под одеялом Вагнера, но на самом деле он прямой его последователь (и единомышленник) с различием в одной лишь (с виду существенной, а на самом деле второстепенной) детали. Об этой «детали» Кургинян там же говорит:

«…К моменту, когда эта завороженность умов у нас вторым законом термодинамики достигла максимума, оказалось, что второй закон термодинамики не так уж и действует.

По крайней мере, для того, чтобы он действовал, нужен некий источник, который будет порождать эту энтропию. То есть, помимо энтропии нужен некий энтропизатор. Нужен тот, кто сотворяет хаос.

Если есть субъект, непрерывно наращивающий организацию, то есть субъект, который непрерывно наращивает дезорганизацию. И эти два субъекта находятся в непрерывной борьбе».

Вот она соль. Ильенков собирается бороться с энтропией и готов бросить всё человечество в топку, чтобы согреть остывающую вселенную. А Кургинян собирается бороться с таинственным вселенским «Энтропизатором» и тоже готов мобилизовать и бросить на эту борьбу человечество, окрыленное его кургиняновскими «накаленными смыслами».

По-моему, у Кургиняна с Ильенковым больше общего чем разного. И, главное, что оба хотят двинуть человечество в «последний и решительный бой» с «тем, не знаю кем». Враг рода человеческого – дьявол не мог бы желать лучшего финала «Мировой Драмы». И я не случайно помянул это существо. Потому, что это именно его метод: лгать под видом высшей правды и губить под флагом всеобщего спасения. Отсюда и поговорка – «Благими намерениями дорога в ад вымощена».

Кургинян позиционирует себя на стороне Добра. В вечной борьбе «субъекта наращивающего организацию» (так он ласково именует Бога) со вселенским «энтропизатором» он на стороне Первого, но… Но, похоже, это как раз тот случай когда «благими намерениями…».

Почему так думаю? Да потому что это сквозит из текстов Кургиняна. Особенно из его текстов десятилетней давности. Когда он не очень «прикровенничал». Например, из статьи «Красный смысл» («Завтра № 44(205) от 04.11.1997).

Помянув нео-гегельянца Ильенкова и нео-кантианца Богданова с их идеей «великого космического пожара», необходимого для преодоления надвигающегося холода (из-за 2-го начала термодинамики) и Блока с его «Мы на горе всем буржуям мировой пожар раздуем, мировой пожар в крови, Господи, благослови!» Кургинян формулирует суть своей «красной метафизики»:

«…человек, в его очевидной малости по отношению к безмерности времени и пространства, должен стать "третьей силой", бесконечно значимой песчинкой на весах равновесия двух антагонистических борющихся сил — Добра и Зла. Света и... даже не Тьмы, а именно Черноты, антиСвета.

Такой дуализм, на первый взгляд, глубоко противоречит монизму основных мировых религий и возвращает к манихейству. Но это не так. Да, Красный Смысл неизбежно вводит эсхатологическую непредсказуемость, возможность окончательной победы Черноты над Светом, Зла над Добром. Но он не размывает и не перевертывает при этом соотношений, не делает Зло Добром, не молится Черноте. Он, напротив, создает предельную ситуацию человекозначимости и мобилизованности высшего человеческого начала на борьбу со злом.

При всем уважении к христианству, могу сказать, что эта конфессия, и в том числе ее метафизически глубочайшая модификация — Православие, — не может создать тех мобилизационных напряжений в борьбе со Злом, которые создает Красный Смысл, красная дуалистическая метафизика. Для христианина Дьявол — это заблуждение, "обезьяна Господа Бога", тот, кто не может построить Черный замок, ибо нет у него своей строительной самости. Для красного метафизика, видевшего Хатынь и Освенцим, Черный замок реален, материализован, Зло творчески состоятельно и автономно, его конечная победа возможна. Возможна черная дыра Истории и ее высшее выражение — пожранная субстанция Вселенной, превращенная в тотальную Черноту. И все это базируется не на проблематичных откровениях, а на том, что может сегодня дать наука на ее переднем крае…»

Давайте остановим этот «поток сознания» и сделаем выводы из уже наговоренного Кургиняном.

Первое. Бог не всесилен. Он может лишь до поры до времени удерживать натиск Зла. При этом окончательная Его победа над Злом (без помощи человека) не возможна, а вот окончательная победа Зла (при невмешательстве человека) – возможна, то есть, по сути, Бог даже слабее Зла.

Второе. Человек, хотя и сотворён Богом, но он не орудие Божие, а автономное существо. Он 3-я независимая сила и в Боге более не нуждается. И если суть религий - воссоединение с Богом отпавшего от Него по собственной греховной воле человека, то суть «красной метафизики» - «Мы и сами с усами!».

Третье. Даже вступая в борьбу со вселенским Злом, человек у Бога (сотворившего небо и землю) советов не спрашивает. Нигде нет и намёка на какую-то форму союза или хотя бы контакта Бога и человека. Всё очень секулярно. Человек действует по целеуказаниям собственной науки, а Бог стоит в сторонке и ждёт помощи самопродвинутого человека.

Три названных ступени, между прочим, составляют хрестоматийную историю превращения ангела света Сатанаила-Люцифера в сатану: хула на Бога – гордыня – отпадение.

А теперь вопрос к Кургиняну. Хатынь и Освенцим это разве не человечьих рук дело? А если да, то разве не в человеке сокрыто зло их сотворившее? А если да, то разве не со злом в человеке надо бороться? А если да, то разве не этим как раз и занимается Православие? А если да, то разве не ложное целеуказание даёт он (Кургинян) мобилизованному им человеку, направляя его «туда не знаю куда» на борьбу с «тем не знаю кем» - с каким-то грёбанным Анти Светом неведомой модели? И, если вновь да, то на чью мельницу льёт воду он (Кургинян), давая эти ложные целеуказания?

Дальнейшие откровения Кургиняна ещё откровенней:

«Судьба мира может быть решена человеком. Каким? Это следующий вопрос, раскрывающий специфику Красного Смысла.

…Красный Смысл, возвышая человека, говорит о новом человеке. Это опасная тема! Тема, где Красное и Черное, действительно, формально начинают соприкасаться. Но для Черного новый человек (фактически — сверхзверечеловек, то есть Антихрист) есть одновременно высший концентрат антигуманного. В нем нет и не может быть любви, то есть Света. Новый человек красной метафизики — это одновременно сверхконцентрация любви и того гуманизма, который сам обновляется в новой "светоантропологии".

Трансформация материи и культ высшей и просветленной материи не могут в метафизике человекоподнятия не соотноситься с темой личностного телесного бессмертия…

При этом Красное настаивает на решающей роли в телесных трансмутациях... разума, сверхсознания, высших человеческих функций. Новые возможности разума, соединенные с перегревом души и ее высшей инобытийностью, как раз и представляют фундамент слияния идеи нового человека и идеи нового гуманизма».

Итак, Кургинян собирается заняться «светоантропологией» - созданием «нового человека» путём «трансформации материи», «телесных трансмутаций» (всё это, кстати, оккультные термины) и «перегрева души» с развитием сверхсознания и достижением «личного телесного бессмертия». Всё это, конечно, без Бога, ведь человек сам себе Бог.

В другом сборнике («Седьмой сценарий Часть 3. Перед выбором» Отпечатано в АПН ЦИТП 125878, ГСП, Москва, А-445, ул. Смольная, 22) Кургинян пишет о человеке: 

«Он не сын Бога, он рыцарь света… человек становится единственным борцом за свет, от действий которого полностью зависит судьба космического поединка».

Вот она христоматийная третья ступень отречения твари от Бога-Отца – «Он (человек) не сын Бога» и тут же самокоронование – «Он (человек) рыцарь света» и тут же вознесение себя на место Бога – «человек становится единственным борцом за свет» (т.е. Бог отправляется на пенсию).

Грустно и смешно наблюдать за этими «трасгрёзами» электрической лампочки возомнившей себя единственным источником света и потому решившей отключиться от питающей электростанции. В самом деле, посмотрел бы на себя Кургинян со стороны: сидит на одной из триллиардов планет Мироздания крохотный комочек бледной плесени (не видимый нив какой мелкоскоп) и кричит, что он «единственный борец за свет» без мобилизации которого Мироздание вот-вот накернится. Это он всерьёз, или «прикалывается»?

В другом сборнике («Седьмой сценарий Часть 3. Перед выбором» Отпечатано в АПН ЦИТП 125878, ГСП, Москва, А-445, ул. Смольная, 22) Кургинян пишет о человеке:  

«Он не сын Бога, он рыцарь света… человек становится единственным борцом за свет, от действий которого полностью зависит судьба космического поединка»

Нелишне тут напомнить, что сатана до своего отпадения от Бога как раз и именовался Сатанаилом-Люцифером («Светозарным» или «Светоносным») – то есть, тем самым «Рыцарем света», в которого Кургинян собрался «трансмутировать» всё того же мобилизованного им человека с «перегретой душой».

Ну, и на закуску, ещё одно. Читатели газеты «Суть времени» знают, что почти каждую свою передовицу Кургинян заканчивает словами «До  встречи в СССР!». Из этого, как кажется, можно сделать вывод, что политическая цель Кургиняна – восстановление  СССР (он называет его СССР-2.0), как обновленного социалистического государства изжившего пороки предыдущей модели.

Так вот, ничего подобного! Кургинян считает себя коммунистом, а свою «красную метафизику» коммунистической. При этом, в своём сборнике («Седьмой сценарий Часть 3. Перед выбором») он говорит о коммунизме следующее:

«Первое. Коммунизм ничего общего с социализмом не имеет, хотя его с ним и связывают. Ибо коммунизм мистичен и теистичен, а социализм — профанен, гедонистичен и носит утомительно мирской характер.

Второе. Коммунизм не имеет ничего общего с марксизмом, поскольку марксизм — это гуманистическая алхимия, а коммунизм — это категорическое и, как мы покажем, предельно контрастное отделение света от тьмы.

 Чем подобная мистическая доктрина отличается от других? Только одним, но очень важным моментом. А именно тем, что нет для коммунизма мистических гарантий победы света. Нет гарантий иных, нежели сплоченность его сил, единение живых и мертвых в истории. Историческая практика получает в этой доктрине мистическое обоснование и теологическую опору. Иначе говоря, коммунизм (чтобы отличить его от химер и перестроечных блефов, мы сознательно называем подобный коммунизм «белым») является «теологией борьбы».

Итак, коммунизм – это не социализм и не марксизм, а «мистическая доктрина и теология борьбы за контрастное отделение света от тьмы».

А можно вопрос из зала? По какому, собственно, праву Кургинян столь вольно  (как ему угодно) трактует общеупотребительные термины с устоявшимися в течении более чем двухсот лет значением? Речь о терминах «коммунизм» и «социализм».

По общепринятому и вошедшему во все энциклопедии и справочники значению, «коммунизм» (от лат. communis) – это предполагаемый общетсвенно-экономический строй, основанный на социальном равенстве и общественной собственности на средства производства» [Экономический словарь, авт. Дайзенберг Б.А., Лозовский Л.Ш., Стародубцева Е.Б., М. ИНФА-М, 1999].

Впервые термин появился во время Лионского восстания 1834 года. В статье К. Маркса и Ф. Энгельса термин впервые использован в 1842 году, а в 1848 году уже был издан их «Манифест коммунистической партии».

Согласно работам упомянутых классиков он (коммунизм) есть высокоразвитое бесклассовое общество, где отсутствует частная собственность, а также деньги и государство как атрибуты частной собственности (Ф. Энгельс «Принципы коммунизма») и где реализован принцип «каждый по способностям, каждому по потребностям» (К. Маркс «Критика готской программы»).

Также под термином «коммунизм» понимается «идеология, провозглашающая своей целью построение  коммунистического общества» («Британская энциклопедия»).

Социализм же определен как 1-я фаза коммунизма, ещё сохраняющая «родимые пятна» капитализма, где пока сохраняются деньги и государство и где пока действует принцип «от каждого по способностям, каждому по труду» (К. Маркс «Критика готской программы»; Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона; Третья программа КПСС 1961 года).

Есть и краткие определения коммунизма Марксом и Энгельсом. К. Маркс: «Коммунизм есть положительное выражение упразднения частной собственности» (Экономически-философские рукописи 1844 года). Ф. Энгельс: «Коммунизм есть учение об условиях освобождения пролетариата» («Принципы коммунизма», 1847). Всё очень конкретно – никакой мистики и теологии.

Если Кургиняну угодно выдумывать собственную доктрину, то пусть он имеет скромность давать ей собственное название, например, уже озвученный им термин «прометеизм» как идеология действующая под флагом «Огня! Огня!».

Для сугубого восприятия этой идеологии можно бы посоветовать слушать под одеялом бетховенское «Allegro con brio», что буквально означает «Игра с огнём».

И напоследок ещё один вопрос. По-видимому, до создания ратей бессмертных трансмутантов и вывода их на космическое поле боя ещё далеко, поэтому интересно всё же узнать: с кем конкретно и как конкретно собирается сражаться Кургинян находясь пока что на Земле? А то «как один умрём в борьбе за это», а что такое «Это» так и не узнаем.

28.12.2016.