Что такое коммунизм

В Программе КПСС даётся определение коммунизма: «Коммунизм — это бесклассовый общественный строй с единой общенародной собственностью на средства производства, полным социальным равенством всех членов общества, где вместе с всесторонним развитием людей вырастут и производительные силы на основе постоянно развивающейся науки и техники, все источники общественного богатства польются полным потоком и осуществится великий принцип «от каждого — по способностям, каждому — по потребностям». Коммунизм — это высокоорганизованное общество свободных и сознательных тружеников, в котором утвердится общественное самоуправление, труд на благо общества станет для всех первой жизненной потребностью, осознанной необходимостью, способности каждого будут применяться с наибольшей пользой для народа».

Это определение сформулировано в эпоху утвердившегося нового общественного строя – СССР-1.0 и в какой-то мере является описанием этого строя. Многие помнят, что во время Революции и Гражданской войны, Ленин давал определения коммунизму самые разные, это и «строй цивилизованных кооператоров», и «советская власть плюс электрификация всей страны». Существует марксистское определение: «Коммунизм как положительное упразднение частной собственности — этого самоотчуждения человека — <…> есть действительное разрешение противоречия между человеком и природой, человеком и человеком, подлинное разрешение спора между существованием и сущностью, между опредмечиванием и самоутверждением, между свободой и необходимостью, между индивидом и родом. Он — решение загадки истории, и он знает, что он есть это решение». Да определение КПСС явно ушло от сути Маркса в сторону «полных потоков» и «потребностей».

Мы видим, что Ленин в процессе созидания и осмысления нового строя даёт определения, далёкие от классических марксистских. Однако все эти определения, в том числе и марксистские, объединяет их обусловленность конкретным историческим местом и временем.

В то же время различаются определения «академические» и рождающиеся в политической борьбе путём осмысления, как истории, так и современности. Такое определение дал Кургинян: «Коммунизм это раскрепощение и пробуждение высших творческих способностей в каждом человеке».

Люди, воспитанные советским марксизмом со всей его «академичностью», отказываются признавать те положения и формулировки, которые рождает осмысленное участие в современной политике. Дискурс в узкой среде единомышленников для перехода на широкий национальный уровень требует широкого же дискуссионного обсуждения. Это обсуждение заменяется проповедью, а проповедь не самый эффективный способ добиться и признанного интеллектуального превосходства и привлечения новых сторонников и соратников. Это в полной мере относится ко многим аспектам деятельности движения «Суть времени», например, газете движения. Если этого не происходит в силу неофитского энтузиазма некоторых модераторов или просто потому что «руки не доходят» утвердить дискуссионный принцип, то долго этого терпеть нельзя.

Я попытался начать такую дискуссию с обсуждения и раскрытия смысла первого универсального определения коммунизма, данного Кургиняном, опираясь на II раздел статьи Кургиняна в 16-м номере нашей газеты в сообществе ЖЖ «Суть времени». Первый мой пост был выложен, второй и третий «отложены». Поэтому я делаю сводный текст из постов «Сермяжная правда высоких смыслов» и «О научном коммунизме».

 

Актуальность марксизма для нас в том, что опять встала задача обретения идеологии, как это было в конце XIX начале XX вв. Тогда именно марксизм послужил основой идейного сплочения народа новой господствующей идеологией, в рамках которой была продолжена историческая судьба России. Версия русского марксизма, основанная на практике русского коммунизма, отличалась от классического марксизма так, что во время Гражданской войны на стороне красных и белых были убежденные марксисты-социалисты. На стороне красных – сторонники русской версии (большевики), на стороне белых – сторонники классического марксизма (меньшевики).  Перенести учение Маркса-Энгельса на российскую культурную почву в чистом виде было невозможно. Их марксизм явление европейской, западной культуры, точнее культуры тех немногих стран, где к тому времени утвердился капитализм. Механическое присоединение без адаптации переносимых элементов одной системы к модернизируемой таким образом другой системе, невозможно. Получится имитация. При упорном внедрении произойдёт либо отторжение вносимых элементов, либо деградация системы. Поэтому при таких успешных заимствованиях происходит синтез, вносимые элементы изменяются под систему, и сама система, получает новые возможности дальнейшего развития. Примерно так и шло внедрение западного учения в российскую действительность. Этот процесс многие аналитики называли «национализацией марксизма».

С другой стороны, актуальность марксизма вызвана «смутой», которая может показаться аналогичной той, что была обострена до невыносимости Первой мировой войной и именно в России. Несовместимость России с капитализмом была прочувствована ещё народниками, которые в лице Ткачева, например, заложили основы ленинизма. Потом, кажется, Бердяев отметил, что в споре с Марксом, Ткачев был прав, но прав правотой Ленина против Плеханова и большевиков против меньшевиков. Вполне понятная теперь несовместимость тогдашней России с капитализмом, вовсе не была тогда очевидна. Ленин, борясь с народниками, твёрдо стоял на позициях марксизма, которые не допускали произвольную смену формаций, а «преждевременную» революцию считали реакцией.

Марксизм, как и положено великому явлению, далеко ушёл от основоположников, причём в разные стороны. Однако сто лет назад, когда историю творили, в том числе и  современники основоположников, большевизм немногие признавали развитием и практическим приложением марксизма. Но поскольку, марксизм был единственным общепризнанным политическим языком, сомнения самих большевиков были неуместны. Большевики искренне считали себя наследниками и историческими приемниками основоположников. Такие «тонкости», как отличие западного капитализма от российского, западного пролетария от российского, да и фундаментальные особенности русского коммунизма всерьёз обсуждались только таким известным антикоммунистом, как Бердяев. Если Ленин указывал на три источника и три составные части марксизма, которые автоматически становились и источниками коммунизма в России, то Бердяев видел источники русского коммунизма в особенностях исторической России, а сам русский коммунизм считал продолжением и развитием именно национальной культурной традиции.

В русском коммунизме осуществился синтез западного марксистского проекта с национальной традицией. Теоретического осмысления этого явления не произошло. «Большевикам было некогда», а Бердяева если и воспринимали, то в лучшем случае, как реакционного буржуазного философа. Идеологию большевизм основал на марксизме, вычистив из него всё, что не соответствовало практике, без осмысления и теоретического понимания. К сожалению, мнение Ленина, что нет ничего практичней хорошей теории, так и осталось благим пожеланием. Тексты основоположников, противоречащие практике и отнесённые в учебной литературе (исключенные из неё) как бы к «апокрифам», превратились в идеологическое оружие в руках антисоветчиков и антикоммунистов. Вместо исследования исторического процесса его стали сравнивать с тем, что сказали основоположники в 19-м веке, и часто ограниченные местом и временем цитаты становились приговором успешной практике. Антисоветский потенциал марксизма до сих пор не преодолен, практический синтез, осуществленный русской революцией, не стал материальной базой теории научного коммунизма. Объект появился, наука, его изучающая – нет, а «научный коммунизм» советской эпохи, своим предметом имел пророчества основоположников.

Научный коммунизм, как наука о советском опыте нужен был вчера, но если он не появится завтра, то СССР-2.0, воздвигаемый на песке ностальгии и отрывочных воспоминаний так и останется «сном, обращенным в минувшее – светлым потерянным раем».

 

В 16-м номере газеты «Суть времени» статья Кургиняна посвященная анализу реакции «тамошних» на Поклонную и съезд РВС. Но это только внешний слой глубокого содержания. Фундаментальным, по-моему, является раздел о Марксе, сотериологической и гносеологической науке. В связи с этим вспоминается «смелое» заявление А.А. Зиновьева, что марксизм не наука, а идеология. Зиновьев иначе и сказать не мог. Потому что наука была как бы неделима, и вопрос стоял или-или, или наука, или идеология. Вопросы этики, справедливости и «науки спасающей», а не «только познающей», понимались не как внутреннее свойство самой науки, а внешнее к ней, как цели субъекта, науку «употребляющего». На этом пути видимо и загибается западный Модерн. Следует внимательней посмотреть на декларируемую объективность и «гносеологичность» западной науки. Может быть, модерн загибается не столько от объективности и формального отделения знания от совести, а по причине прямо противоположной, от сильной обусловленности и науки и самого западного развития главным субъективным фактором Запада – эгоизмом «свободного» индивида? Может разделение на гносеологию, этику и эстетику является отчасти формальным, и наукой, как и всеми остальными сферами, правит специфическая западная цельность, которая и является источником упадка и перетекания идеалов Модерна в идеалы глобального фашизма?

По-моему, А. Зиновьев со своими идеями сверх-общества, мог бы распространить эти идеи на Маркса и назвать марксизм, в понимании Маркса, сверх-наукой, а это бы уже было почти по Кургиняну. Наверно, наличие обоснованных претензий к марксизму, сделало этот вывод невозможным, да и нужды в таком выводе не было. Наука как бы вне добра и зла. Зло привносят люди, своим эгоизмом, алчностью и гордыней.

Однако в жизни мы можем наблюдать, что целеполагание, формируемое идеалами, а значит этикой и эстетикой, создаёт и подобающую себе науку (можно сказать, что точнее говорить о наукообразии, но это уточнение справедливо к любой науке). Какую, например, науку формирует Институт переходного периода Гайдара, или Высшая школа экономики Ясина? И, наоборот, русская и советская общеобразовательная наука (школа Макаренко) и советская фундаментальная и прикладная наука сталинского периода формировались идеалами спасения и спасения жизни (людей и страны) и спасения нравственного.

Заметим, что весьма вероятно наука постоянно находилась и находится в каком-то симбиозе и с этикой и с эстетикой.

Всё-таки, главный вопрос – понимание коммунизма. Коммунизм это и идея и идеалы, и конкретное общественное устройство, обусловленное нашим и опытом и знанием и пониманием, уровнем нашей науки об обществе. Нельзя умалять значение конкретного устройства, но идеалы коммунизма носят фундаментальный характер и, если их не обозначить чётко и ясно, а сделать упор на технологию, то эта технология запросто будет приватизирована и освоена ради идеалов враждебных и антикоммунистических, что мы и имеем в данный момент с нашим конкретным устройством СССР. Поэтому в статье Кургиняна и говорится о сути и смысле коммунизма. Если забыть о сути и смысле, то любое, сколь угодно удачное конкретное устройство коммунистического общества, не долго будет оставаться коммунистическим. Вот эта мысль и есть одно из качеств коммунизма-2.0, а также необходимое условие СССР-2.0.

Дальше необходимо цитировать:

«И в каком-то смысле сотериологическая наука и есть подлинный коммунизм. Потому что если у науки есть сотериологическая функция, то она может выполнить культурообразующую роль. Причем не фашистскую, а диаметрально противоположную. Она тогда преодолевает дифференциацию на гносеологию, этику и эстетику. И не возвращает мир к мифу, как предлагали фашисты, а ведёт его вперёд. К этой самой новой научности – сотериологической».

По-моему, здесь уместно вспомнить «научный коммунизм». В том виде, в каком это название потеряло своего носителя, никакой реальной науки в нём не содержалось, даже наукообразие было бутафорским. Однако когда классики называли своё учение «научным социализмом», они видимо имели на это право и именно в указанном выше сотериологическом смысле. Далее продолжим цитирование статьи:

«Поскольку сотериологическая наука – это и есть коммунизм, то и новый исторический проект будет коммунистическим. Но поскольку прежний коммунизм не поставил во главу угла сотериологическую науку, то речь идёт о новом коммунизме. То есть о коммунизме 2.0. Такой новый коммунизм и есть Сверхмодерн. Никакой разницы между коммунизмом 2.0 и Сверхмодерном нет».

…«это и есть Красная Весна. Это и есть коммунизм как раскрепощение и пробуждение в каждом человеке высших творческих способностей. Не произойдёт этого раскрепощения и пробуждения в каждом человеке без сотериологической науки и проекта, на неё опирающегося».

Сермяжная правда в том, что никакого другого НОВОГО проекта, кроме коммунистического, нет. Может быть сохранится что-нибудь традиционное, без «страшного» слова коммунизм? Вряд ли. Всё традиционное уже уничтожается и будет окончательно уничтожено Постмодерном в союзе с Контрмодерном. Сохранить и обновить традицию можно одним путём, новым проектом, обеспечив этому проекту «зловещее» интеллектуальное превосходство как над врагом традиции – постмодерном, так и над самой традицией, ради её спасения. У такого проекта по смыслу получается одно название – Сверхмодерн, а содержание наполняется сотериологической наукой или коммунизмом-2.0.

Остаётся вопрос, что мы делаем, конструируем новую цельность – науку и познающую и спасающую, или противопоставляем извечной западной цельности свою русскую цельность? По-моему, сразу и то и другое. Конструируем, потому что осознаём историческую суть русского коммунизма, его сильные и слабые стороны, причины его побед и его поражений, сознательно используем традиционные потенции русского коммунизма, превращая его из исторической традиции в живую социальную науку. Противопоставляем свою историческую традиционную цельность западной также исторической и традиционной цельности, потому что нам эта западная цельность агрессивно навязывается, как безальтернативная «столбовая дорога цивилизации».

 

 

Итак, коммунизм это раскрепощение и пробуждение высших творческих способностей каждого человека и, одновременно, сотериологическая наука – это и есть коммунизм, коммунизм 2.0. Такой новый коммунизм и есть Сверхмодерн.

Очевидно, что для разных стран и народов реализация коммунизма отличается и политической системой, и экономикой, структурой хозяйства, и строением социальной сферы, образования, медицины, жилищно-коммунальной сферы, и информационно-идеологической сферы. Поэтому давать определение коммунизма, спускаясь даже на уровень экономики (пусть даже политэкономии), означает заранее наложить догматические ограничения на живой творческий поиск, и, к тому же, заложить ненужное противоречие между разными коммунистическими обществами. Давайте, на примере обществ капиталистических рассмотрим разумность такого подхода.

Никто не спорит, что капиталистические общества разные, отличаются друг от друга так, что иногда, некоторые авторы высказывают сомнение, например, в капиталистическом характере Японского общества, настолько оно отличается от классического западного капитализма XIX века. Исторически капитализм проходит периоды первоначального накопления, свободного рынка, монополизации, империализма, господства финансового капитала, транснациональных корпораций. Все эти периоды можно даже назвать в каком-то смысле укладами и капитализм предстаёт в виде сложной многоукладной системы, которую обычно характеризуют по преобладающему укладу. Никто не скажет, что какой-нибудь из перечисленных капитализмов не настоящий, насильно навязан, а не исторически сложился. Хотя, «насилие – повивальная бабка истории» и этот вывод сделан из истории именно капитализма. Чтобы пример был не только сравнением, но и противопоставлением капитализму, необходимо вычленить такое же существенное его определение.

Капитализм это общество, где качество и развитие каждого человека определяется его платежеспособностью. Можно сказать, что платёжеспособность определяется способностями, но вопрос изучен хорошо и известно, что в массе она определяется социальным положением, которое определяет коридор возможностей, социальную нишу каждому человеку. В среднем, в массе, статистически. Выйти из ниши можно, но с большим трудом и в единичных случаях. Капитализм не только определяет человека платёжеспособностью, он задаёт рамки этой платёжеспособности.

 

Нас если и интересует капитализм, то только как начальное условие возрождения  коммунизма и альтернатива такому возрождению, особенно ущербный и не состоявшийся российский капитализм. Особенность российского капитализма и отличие его от известных капиталистических укладов в том, что он не строился, как, например, западный из материалов колоний. Не строился он и из материалов русского коммунизма 1.0 и советской государственности. Он вообще не строился. Российский капитализм утверждал свою сущность определения каждого человека через платёжеспособность, путём разрушения русского коммунизма, советской государственности и экономики. Это продукт не роста, не развития, а деградации. Действительно, такой капиталистический уклад появился впервые.

На самом деле, этот монстр, это политэкономическое недоразумение существует вопреки всем известным законам общественного развития. Значит, надо пересматривать и эти законы и многое другое, чтобы понять за счёт чего этот паразит продолжает безнаказанно паразитировать и на, не до конца уничтоженных укладах советского времени, и на согласии одураченного народа.

Выше было сказано, что есть суть и смысл коммунизма и есть различные формы, для которых эта суть является содержанием. Форм может быть много, их различие определяется исторической и культурной обусловленностью конкретного места, времени, народа. Мы имеем замечательный опыт в виде СССР-1.0 и русского коммунизма-1.0. Это даже не Проект, это живой опыт живой жизни. Это до сих пор живой фундамент, на котором можно строить новое здание русской государственности-2.0, русского коммунизма-2.0 и как итог СССР-2.0.

Надеюсь понятно, почему и у нас и на Западе сразу после революции и до сих пор говорят о «русском коммунизме». Потому что, например, в Америке, будет американский коммунизм, а в Японии – японский. Универсальность марксизма часто понимается, как единая модель для всех стран и народов. Однако это совсем не так. Капитализм периферийный никогда не станет капитализмом западным, империалистическим или колониальным. Есть центр, есть периферия, причём и в центре и в периферии своя иерархия по статусу, суверенитету, уровню жизни, культуре и т.п. В этом нет ничего нового. Антропологи и социологи не раз говорили про капитализм, что рыночные механизмы не угнетают местную культуру и не приводят к деградации, только в случае удачного синтеза одного с другим. Также должно быть и с коммунизмом. Каждая культура будет по-своему реализовывать великий принцип: раскрепощение и пробуждение высших творческих способностей каждого человека.

Не рассмотрен ещё один вопрос. О генезисе коммунизма, что ему предшествует и из чего он вырастает. Имеет ли место эволюция формаций, при которой коммунизм – естественный продукт капиталистического развития? Судя по факту, коммунизм появился там, где капитализма, по сути, ещё не было – в России, Китае, не как результат капиталистического развития, а как результат «убегания» от капитализма.

Следует отметить, что капитализма в России не было, даже периферийного. Он только устанавливался. Развитие капитализма было, а капитализма ещё не было. Россия была беременна капитализмом, но он ещё не родился. Начало рождения этого монстра должна была положить буржуазная революция. Но и беременность этим чудовищем оказало на русских такое влияние, что они срочно начали готовить революцию социалистическую, вопреки всем теориям европейских учителей. Действительно, такую гадину легче задавить в зародыше. Тем более, никакого будущего нарождавшийся периферийный капитализм не обещал.  Представьте только, вместо советской индустриализации буржуазную. На самом деле буржуазной индустриализации в принципе не могло бы быть. Центру капитализма индустриализация на периферии  не нужна. Нужна сырьевая колония и дешевая рабочая сила. Не могла сохраниться и российская государственность. Чему доказательством современная ситуация, когда у нас идёт деиндустриализация после распада страны в 1991г. и стоит вопрос об окончательном расчленении.

С понятием генезиса коммунизма связан вопрос о связи капитализма и Модерна. Модерн – продукт капитализма, или культуры?

По-моему, придание прогрессивных качеств Модерна капитализму, как это делается, например, в Манифесте Сути времени, логически несостоятельно. Раз Модерн начался одновременно с капитализмом, то, мол, значит благодаря капитализму и весь прогресс, а также и Модерн – проект буржуев. Эта традиция марксизма – в Манифесте коммунистической партии основоположники также ярко и убедительно выдали суть прогресса как заслугу частной собственности и капиталистической эксплуатации.

В России обществоведение формировалось русской классической литературой, которая сама была выражением тысячелетней национальной традиции. В России шло развитие, но без буржуазного модерна, а вот совсем ли без Модерна – это вопрос. Если Модерн порождение капитализма, то судьба его и сущность его не отделима от оного. Что происходит? Загнивание Модерна, его отмирание или очищение сущности капитализма от гуманной сущности Модерна? Если капитализм просто паразит на Модерне, такой же, как на прибавочной стоимости и всём остальном, то судьба Модерна может отличаться от судьбы капитализма. Есть основания считать, что капитализм вырос на гуманизме Возрождения и паразитировал всё время на гуманизме, который ему самому вовсе не присущ. В наше время, да и раньше, например, во время торжества фашизма в Европе, капитализм постоянно очищался и очищается от гуманизма, от «тлетворного» влияния исторических традиций.

Вопиющая несправедливость «новых собственников», небывалые страдания, которые нёс «белый человек» в «дикий» мир, требовали обоснования и идеологического обеспечения. Марксизм стал самым мощным таким обеспечением. Связав прогресс с капитализмом, как естественно-историческое развитие, объявив всё это законами, такими же, как закон всемирного тяготения, марксизм легитимировал капитализм перед лицом основной массы борцов за справедливость.

Однако в России, где произведения основоположников печатались в первую очередь, часто раньше, чем в Европе, единогласия не было. Не все были готовы принять капитализм как неизбежное приложение к прогрессу. Среди таких мыслителей можно назвать Бакунина, Ткачева, многих славянофилов и народников. Потом неявно теоретически, но явно практически на эту позицию перешли большевики.

В целом, рожденный в клоаке первоначального накопления, начавшегося с огораживаний, пиратства и работорговли строй не мог быть источником такого блага, как Модерн. Считать так, значит верить, что наши чубайсы совершили благое дело. Если нет веры Гайдару Чубайсовичу Ельцину, то не должно быть и веры в какую-либо прогрессивную роль капитализма от момента его преступного зарождения, до нынешнего сознательного проявления его сущности – абсолютно антигуманной и естественно переходящей в фашизм глобальный. Капитализм существует благодаря гуманизму, но благодаря гуманизму народов, а не буржуев.

Сдаётся мне, что политэкономическое и хозяйственное отличие капитализма от коммунизма не является главным и существенным, а уводит от самой сути реальной разницы. Между капитализмом и коммунизмом разница и цивилизационная и антропологическая настолько кардинальная, что превратить одно в другое невозможно. Никакой могильщик не сможет зародиться в чреве капитализма, чтобы потом, после революции создать строй столь отличный. Все предпосылки коммунизма искореняются и гасятся ежедневной практикой. Процесс жизнедеятельности и просто выживания не оставляет возможности для таких предпосылок, а все катакомбные изыски гасятся спецслужбами.

С западной буржуазной культурой никакой коммунизм несовместим. Коммунизм возможен в традиционных обществах, осуществляющих модернизацию при культурной изоляции от Запада. По-моему, история вопиет об этом уже сто лет. Коммунизм несовместим с Западом вовсе не из-за всесилия спецслужб, а в силу западной антропологии и культуры.

Все преимущества и прогрессивный характер коммунизма по сравнению с Западом остаются в силе, только коммунизм не может быть порождением Запада, как результат его собственного развития. Коммунизм может быть привит Западу после победы в мире традиционных культур и их научно-техническом усилении до возможности такого воспитательного влияния на Запад. 

Таким образом, тезис о последовательной смене формаций и прогрессивном восхождении от первобытно-общинного строя к коммунизму неверен. Здесь примерно такая же подтасовка, как в происхождении человека от обезьяны.

Таким образом, коммунизм не является результатом развития капитализма, таким результатом может быть только глобальный фашизм. Коммунизм это другой вариант развития общества. Конечно, эти варианты существуют одновременно, пересекаются и переплетаются, но это два разных общества с различным генезисом, растущие из разных источников. Можно сказать, что это два ствола, ушедшие от общего корня очень давно, если он вообще был, общий корень.

Таким образом, ничего прогрессивного и доброго нам от Запада не светит, да и самому Западу некуда идти, кроме как к глобальному фашизму, что мы и наблюдаем. Мы остаёмся пока с возможностью коммунистического развития, или угасания страны, народа и культуры. Наша культура не позволит нам войти в Запад даже при всём желании этого Западом. А реально Запад нас рассматривает как добычу и пищу, никакие другие варианты для Запада не приемлемы, особенно в процессе скатывания к глобальному фашизму.

Можно подвести итог лозунгом: «Коммунизм или смерть!», но этого явно недостаточно. Надо пойти дальше и сказать, что всякие переходные периоды типа социализма, уводят и от смысла и от коммунизма. Нет никаких переходных периодов от капитализма к коммунизму. Нельзя перейти от тяжёлого к горячему. Либо мы, сохраняя верность своей исторической традиции и культуре, сознательно возрождаем коммунизм, либо сдаёмся сами и сдаём весь мир на пропитание глобальному фашизму.